— Ну да, — согласился Завирдяев, уже догадываясь, как все это может быть реализовано.
— Ну вот, в нашем случае наоборот. Мир телег и плугов у вас. И в этот унылый мир вторгается модный человек из будущего. Ну как бы из будущего. Просто продвинутый человек.
— Вы что, детей похищаете?
— Можете это и так называть. Хотя вроде бы никто не жаловался. Полно ведь разных алкоголиков да и наркоманов. По таким родителям не особо-то и скучают.
— Ну вы даете, — задумчиво ответил Завирдяев. — и что становиться с теми, кто недостаточно… или у вас свои биочипы для ума?
— Скажете тоже. Я же говорю, любой современный болван, будучи в меру дисциплинированным — это гений тысячу лет назад. Хорошо, в девяносто пяти процентах случаев. Если уж совсем прирожденный спортсмен или воин, то он выбраковывется… Путем пристраивания обратно в общество. Те, кто справляется тоже интегрируются в социум. С учеными такое проходит легко. Да они из общества и не пропадают по большому счету. С политиканами такая реинтеграция не прокатывает — откуда вдруг появился потрясающий инженер, или кто еще там, никого не интересует. Документы всегда можно сделать. Ну а политики — вы сами знаете, что это звери с родословной. Даже современная компьютеризированная бюрократия тут не поможет. Высшее общество и все такое. Да у меня и так все что мне нужно получается. Вот, например, эта суперсистема с вот этим вот ключом, — она положила руку на свой компьютер. — такое даже никакому боссу из констеллейшна не под силу.
— Звери, значит. С родословной. Вообще уже лучше, в начале разговор шел про микроорганизмы.
— Ой, вы посмотрите! Скажите вообще спасибо, что у вас, вдруг вот, так выяснилось, есть я.
— А еще скромность… — продолжил Завирдяев.
— Без этого никак.
— Что же теперь нас, людей ожидает! — притворно сокрушенно пробормотал Завирдяев.
Последняя часть разговора его как-то расслабила. Теперь перед ним снова была все так же Ландскрихт, которую он знал на Земле, а никакое не инопланетное чудовище и дрянь, устроившая всю эту историю с извлечением нейрочипа.
— Кстати, вы говорите, что ваши трюки с политиками не прокатывают. Но я-то политик. Так что, вы что-то не договариваете.
— Вы же не политик, вы обезьяна в ракете. Вы сами это прекрасно знаете.
— Спасибо.
— Пожалуйста. Ладно, давайте серьезно. Вы вполне конструктивный человек. Ввязались, правда, в сомнительную затею, поддались на авторитетные мнения, все такое. Это со многими случается. Вам не стоит рассматривать меня, как какое-то вторжение извне. Воспринимайте меня, как человека, — ответила Ландскрихт, словно предугадавшая ход мыслей Завирдяева, — И не берите в голову разных ненужных размышлений. Я и есть по большей части человек — живу-то я среди людей. Сейчас будем запускать ракеты. AI все просчитал, в том числе и траектории и составил программу для их двигателей. Сейчас открывается окно. Не будем тянуть, — она уже водила пальцем по дисплею.
— Их надо активировать, — напомнил Завирдяев. — Как в старину. Есть бумажный конверт, вернее сказать, пакет. Надеюсь, мне не придется пожалеть о том, что я вам подсказал.
— Уже не надо ничего делать. Все активировано. Но все равно спасибо. Хорошо, что вы не интриган и не задумали втихую саботировать.
— Ваш AI все сделал?
— Да, он самый. Хотите фронт поизучать? Или еще чего? Как запустим боеголовки, я вас авторизую и полазите.
В это время где-то внизу, вернее было сказать позади, что-то пришло в движение — это почувствовалось по легким вибрациям и высокому тону электроприводов, дошедшему до кабины по материалам обшивки. На экране появилась графика отображавшая работу происходившую в оружейном отсеке. Грузовой люк распахнулся, барабанная установка провернулась и выставила первую боеголовку из люка — в невесомости на эти механические манипуляции уходило куда меньше усилий, чем в бомбардировщике, однако роторная установка все же являла собой довольно крепкую конструкцию — она должна была выдерживать жесткие усилия в другом случае — при стартовых перегрузках.
Сейчас хлипкого вида кран-манипулятор отбросил устройство-боеголовку прочь от борта, и в действие пришел двигатель бустера — все это Завирдяев видел лишь на экране через внешнюю видеосистему. Такое он уже видел, но тогда был одиночный запуск. Сейчас ракеты отбрасывались и стартовали одна за одной. На запуск всех девяти ушло чуть более пяти минут.
— А эти две вам зачем?
— Просто чтобы были, — ответила Ландскрихт. — Это как с пистолетом. Не очень комфортно, когда все пули выстреляны, притом что противник их обязательно считает. Наши ракеты считают. Так будут знать, что у нас кое-что есть. Так спокойнее. Не переживайте, ни в кого стрелять мы не будем. У вас по плану было угрожать Седьмому Штабу. Даже этого не понадобиться. Когда начнется буря, всем будет не до него. Давайте я вам его покажу.
После этих слов Ландскрихт на дисплее появилась картинка невозмутимо плывшим на фоне белой пустыни полуторатысячефутовым суперкрылом. На обоих доках было по причалившему самолету. Один из них был азиатский. Спустя минуту разглядываний и комментирования Ландскрихт убрала картинку.
— Теперь смотрите в камеру, в которую вы свою речь толкали. — сказав это, она сама уставилась куда-то в свою приборную панель и произнесла что-то на совершенно непонятном языке.
— Все, он вас теперь распознает и будет с вами разговаривать.
— Это ваш норвежский? — поинтересовался Завирдяев, — Я имею ввиду то, что вы что-то сказали.
— А, нет. От этого, кстати, почти все ваши языки произошли. Звуки все те же. Никаких там щелканий и этих азиатских тонкостей. Вообще если хотите знать, если все расы, населяющие вашу Землю, смешать, то через какое — то время люди придут к первоначальному виду, какими они сюда прибыли. Все внешнее разнообразие — это многотысячелетняя адаптация к местному климату в тех или иных регионах. Вы как раз тот случай, когда люди прибыли на планету и начали с примитивных инструментов. До этого тут люди тоже были. Биосфера как на Земле тоже есть вне Земли, так что и на космических кораблях могли бы водиться крысы, если бы мер противодействия этому не было предпринято.
— Ну и дела! И как будет выглядеть человек, если все смешаются?
— Посмотрите на меня, — ответила Ландскрихт. Я выгляжу в этом смысле типично, даже архитипично. Вообще тогда даже светлые волосы были чем-то почти абнормальным. Как и голубые глаза. Многих это наверняка это расстроило бы. Хотя красить волосы никто никогда не запрещал. Хоть в фиолетовый.
— Неужели это все правда? — задумчиво произнес Завирдяев.
— А зачем мне вам врать. Вот посмотрите, как за полвека