Характер продан, честь взята.
Лишь позвонки серпа и молота
Торчат с метровского хребта.
«Ты без адреса, я без имени…»
Ты без адреса, я без имени
В этой осени из стекла.
Я – за память, а ты бы выменял
Эту пыльность за пол-угла.
Асфальтируют город заново,
Масло льют на волдырь дорог.
В коммуналке ютясь экрановой,
Ты под лампами лавр продрог.
Нам обоим привычно ездить
И в вокзальной мертветь толкотне.
Кто-то в хлябь уронил «Известия»,
Где не будут писать обо мне.
И, идя по мазуту дорог,
Громкой стройки терпя паралич,
Я втопчу в свежий слой сапог,
Ты возьмёшь в новый дом кирпич.
Мы проходим наш город вброд.
Стёкла осени моют ливни и
Никаких не даётся льгот
Нам – без адреса и без имени.
«Женщин выдают чувства…»
Женщин выдают чувства:
Из посуды стиха
Трагизм рассыпая сахаром,
Они прослывут поэтическими неряхами.
А лучше сидели бы и читали Пруста.
Начиная кусать яблоки, словно локти,
В поисках утраченного времени замирая.
Нет, эти яблоки не искушенье рая,
И не спасёт переслащённое ложка дёгтя.
Лучше оставь лист чистым, пока строки
Не лягут нотами лёгкого а капелла.
И не спеши сказать, пока не пропела.
Неуловим, как стайки бабочек, перифраз.
И не ищи потаённого в поволоке
Глаз.
«И последнее солнце опало с листвой…»
И последнее солнце опало с листвой,
Закатилось за небо осеннее.
В этот час, в этот день всё сменилось зимой,
И зима обещала спасение.
Заморожу тебя, говорит, и поди
Поцелуй затвердевшие лужи
Сапогом. Для тебя их ковали дожди,
Пока ветры горланили в уши.
А потом закружи, упади, поднимись,
Только лёд – это та же крапива —
Обожжёт, устремляясь в бездонную высь,
Где вечернее небо сонливо.
И в букете огней, в аромате духов
Бесконечной толпы и счастливой
Затеряйся среди куртко-шуб-пиджаков
Под холодной зарёй чернослива.
И созвездия все словно нити сгорят,
И судьба на ладони растает.
Вот и звёзды вдали все становятся в ряд,
С ними солнце – медаль золотая.
Как бенгальский огонь догорел выходной,
И снежинки всех судеб опали.
И последнее солнце опало с листвой,
Укатилось в осенние дали.