— Что с моей племянницей?
— Жива-здорова. — Марк Германович замялся, но продолжил. — Одержимого остановил француз. Но! Он же и является первопричиной нападения.
Чего нельзя было отнять у Архива, так это честности. Честность была основной точкой опоры для него. Какие бы игры ни вели служители Архива, информацию они всегда передавали, ничего в ней не меняя. Также происходило с ответами на запросы, касающиеся собственно Архива.
— Опасность шла не от француза. Значит, я не вижу смысла нарушать приказ моего царственного брата. Что касается сердечных дел Татьяны Павловны, то мы работаем над этим, но грубо прерывать её «побег» я не буду. — Пётр Николаевич упёрся и идти на поводу у Архива не собирался.
Видимо, это же понял и посетитель. Он поднялся с кресла. Едва заметно поклонился.
— Тогда не буду вас больше отвлекать.
— Всего хорошего. — Бросил в ответ Пётр Николаевич и сделал вид, что погрузился в изучение бумаг.
Едва дождавшись, пока служащий Архива уйдёт, он вызвал секретаря.
— Срочно ко мне графа Ивойлова со всеми последними донесениями по делу француза. Потом найди Константина Павловича и попроси его прийти ко мне. Тоже срочно. Скажи: дело касается его сестры.
* * *
— Спасибо за предупреждение. — Хмыкнул я.
В моей чашке ещё оставался кофе, поэтому я с удовольствием сделал небольшой глоток. Катя следила за мной с выпученными глазами.
— Ты что, её правда бросишь? — Наконец, выдала она.
— Я Таню вроде не подбирал, чтоб выбрасывать. С другой стороны, я законов не нарушаю. Какие у ГБ могут быть ко мне претензии?
— ГБ всегда найдёт причину, чтобы докопаться. — Мрачно заметила Таня. — Хуже будет, если они эту причину подстроят.
— Дальше Аберрации не сошлют, а под смертную казнь меня трудно подвести. Я законы Империи немного почитал. — Я начал её пристально разглядывать.
— Чего? — Таня уловила мой взгляд. — Я где-то испачкалась?
— Высматриваю причину, по которой за тобой следят. Формулировка: «мои контакты с парнями» оставляет большой простор для воображения. На распутную девицу ты не сильно похожа. — Добавил я, чтобы она правильно поняла ход моих мыслей.
Таня залилась краской, а потом разозлилась. Губы сжались, брови сошлись на переносице.
— Не сильно, но всё-таки похожа? — Неожиданно Таня стала равнодушной. — Я поняла. Ты решил меня оскорбить, чтобы я сама тебя прогнала. Вроде не ты испугался и ушёл, а я во всём виновата. — Она замолчала, ожидая от меня ответ.
— Может, ты пояснишь, что означает твоя фраза, а потом будем ругаться как полагается?
— А как полагается ругаться? — Влезла Катя.
— По-взрослому. — С серьёзным видом ответил я. — Таня начнёт бить посуду, а я буду делать виноватый вид, чтоб ей скучно не было.
— Дед такое про бабушку рассказывал. — Заулыбалась Катя. — Один в один. Он ей специально дешёвую посуду для скандалов покупал.
— Вы издеваетесь? — Не выдержала Таня. — Какая к чёрту посуда? ГБ — это очень серьёзная организация. С ней шутить нельзя!
— Я до сих пор не понимаю, что у тебя за проблема. — Напомнил я. — Не имея информации, нам остаётся только шутить.
С минуту Таня молчала под нашими взглядами, но потом решилась:
— Я дочь императора. Мой брак продиктован политикой и решён был давным-давно. Поэтому за мной следят, чтобы до брака у меня никого не было. И чтобы не вышла замуж, втихаря от всех.
— И за кого тебя хотят отдать?
— Третий сын турецкого султана. — Потупив голову, ответила Таня. — Старый сорокалетний чёрт, у которого уже есть гарем из, то ли пятнадцати, то ли двадцати жён.
— С каких это пор у нас православные цари своих дочерей за мусульман отдают? — Удивился я.
— Я не крещёная. — С вызовом посмотрела на меня Таня.
— Ну и что?
— Долго объяснять. И не хочется. Я в университет поступила, чтобы оттянуть момент замужества. Но мне остался всего год учёбы. А потом хоть вешайся.
— А что произойдёт, если ты не выйдешь замуж за этого турка?
— Война. Или проливы закроют. Это же удар по репутации султана.
— Глупости. Вроде в университете учишься, а в сказки веришь. — Возразил я Татьяне. — У вас там политэкономику преподают?
— Политическая экономика? — Расшифровала Таня незнакомое для неё слово. — Нет. Что это?
— Долго объяснять. — Я спародировал её интонации. — Мы здесь отдыхаем, а не учёбой занимаемся. Если коротко, то войны не начинаются из-за чьих-то обид. Если речь идёт о крупных державах, конечно, а не о мелких племенах в Африке. Для войны должны быть экономические предпосылки. Всё остальное, всего лишь попытка придать причинам развязывания войны удобное объяснение. Удобное для своего народа или для союзников. Отсюда вывод: если война намечается, то повод найдётся любой. Твой брак даже отсрочить ничего не сможет. Скорее ты послужишь инструментом для давления на отца.
— Допустим, ты прав и скоро будет война, но неужели мой отец этого не понимает? — Недоверчиво спросила Таня.
— Учитывая, что Россия до сих пор не развалилась, руководят ей явно не дураки. Мне кажется, твой отец в курсе происходящего. — Я прокручивал в голове варианты и отвечал медленно. — Он просто тянет время. Любая война требует подготовки и накопления резервов. Он же не возражал, когда ты решила пойти в университет учиться?
— Вообще-то, это была его идея. Он случайно, как я раньше думала, упомянул Невский в разговоре. Ещё и похвалил меня, что я в него не поступаю, иначе свадьбу придётся отложить.
— Ну вот видишь! Сбежать тебе тоже позволили с какой-то целью. Сомневаюсь, что они надеются на твоё внезапное замужество. Скорее дают возможность глотнуть воздуха свободы. Другой вопрос: зачем?
— По-моему, ты ошибаешься. — Таня печально вздохнула.
— А мы сейчас об этом узнаем из первых рук. — Обнадёжил я девушку.
К нашему столику от входной двери приближался знакомый майор ГосБезопасности, одетый по форме.
* * *
— Звали, дядя? — В кабинет без стука заглянул Константин.
— Стучаться не учили? — Недовольно спросил Пётр Николаевич.
— Ваш