Екатерина слушала, чуть покусывая губу. Иногда она сжимала мой локоть чуть сильнее, иногда наоборот — отпускала, будто проверяла, не испугаюсь ли я.
— Так что, вы серьёзно хотите жениться на нашей дочери? — спросила княгиня, чуть суровее, чем прежде.
— Совершенно серьёзно. Только не уверен, что она согласится. У неё характер, как у вашего мужа.
— Вот именно, — усмехнулся Голицын. — Если вы сможете с ней договориться, то со мной у вас проблем не будет.
— Значит, вы не против? — уточнил я.
— Против чего? Против того, чтобы у вас была возможность ошибаться? Нет, конечно. Только пусть ваши ошибки будут весёлыми, а не глупыми.
— Я постараюсь, — кивнул я.
Татьяна Васильевна, после паузы, сказала:
— Ладно. Пусть будет так. Только одно условие.
— Какое?
— Чтобы свадьба была не в Петербурге. Там они все такие холодные и сырые, что невеста может простудиться ещё до первого поцелуя.
— Тогда пусть будет в Москве, — предложил я. — Или в Велье. Там, правда, с достопримечательностями не очень, но я по такому случаю что-нибудь придумаю.
— Велье — звучит как деревня, — заметил Голицын. — Но, знаете, почему бы и нет? Там, по крайней мере, не придётся слушать сплетни, пока вы будете целовать невесту.
— А вы будете сидеть в сторонке, и радоваться, — добавила его супруга.
— Либо закрою глаза, — кивнул генерал.
После этих слов мы выпили по рюмке мадеры, которую принёс один из слуг, и Татьяна Васильевна, немного задумавшись, добавила:
— А теперь, молодой человек, идите искать кольцо. Или как там это называется, что дарят девушкам в таких случаях.
Тут мне захотелось прокричать: «Мать! Ты это сейчас серьёзно? Какое на фиг кольцо, если мне всего лишь несколько минут назад взбрело в голову просить руки твоей дочери?»
Немного остыв, я решил, что требование потенциальной тёщи не лишено смысла — вдруг это своего рода проверка моих возможностей. Отойдя к окну, я связался с Минаевой и вкратце обрисовал ситуацию.
Вот кому повезло с женщиной, так это моему дяде. Екатерина Матвеевна не стала выяснять подробностей моего сватовства, а только уточнила размер кольца, и какой камень предпочтителен. Бросив напоследок короткое «Жди. Через час кольцо у тебя будет», Минаева отключилась, а я вернулся к семье Голицыных.
На немой вопрос Татьяны Васильевны я ответил кивком, мол, сейчас всё будет.
Бал продолжался. Гости переходили с одного места в другое. Девушки смеялись. Мужчины обсуждали политику.
А мы с Екатериной стояли у окна, глядя, как снег падал на крышу соседнего здания, будто тоже наблюдал за нами.
— Ну что? — спросила она. — Теперь я ваша?
— Пока только частично, — ответил я. — Следующий шаг — кольцо. Второй — благословение Императорского дома, поскольку вы служите ему. А третий — свадьба.
— А если я скажу «нет»? — спросила девушка, глядя мне прямо в глаза.
— Тогда я сделаю вам предложение в следующем году. Или через год. Или в день рождения. Или в самый неподходящий момент. Например, на балу в честь вашего замужества за кого-нибудь другого.
— Вы всегда так оригинальны? — улыбнулась она.
— Всегда, — кивнул я. — Потому что если я начну быть банальным, то стану скучным, и вы меня бросите. А я хочу, чтобы вы остались. Даже если не сразу.
Наш разговор прервал вызов Минаевой. Та попросила меня выйти на улицу через парадный вход, что я и сделал.
— Держи, жених, — протянула мне Екатерина Матвеевна прямо у дверей небольшую коробочку, обитую розовым бархатом. — Надеюсь, с размером угадали. Впрочем, если кольцо велико, можно надеть его поверх перчатки.
Я открыл футляр и обомлел от красоты. Не знаю, как и где Минаевой удалось достать это, но она вручила мне не банальное ювелирное изделие, а минимум произведение искусства. В вершине тонкого колечка из белого золота находился усыпанный крошечными бриллиантами небольшой диск, который в свою очередь являлся оправой для жемчужины. Со стороны это было очень похоже на маленькую копию Сатурна с его дисками.
Стоит отметить, что моя профдеформация тут же сыграла со мной злую шутку, потому что я сразу начал размышлять о том, какой бы Перл лучше всего вставить в кольцо после того, как я подарю его Екатерине.
Когда я вернулся в зал, кольцо уже лежало в кармане жилетки, согретое телом и… нервами.
— Ну что? — спросила Татьяна Васильевна, когда я подошёл. — Нашли?
— Нашёл, — ответил я, доставая его из футляра. — Правда, теперь мне страшновато представить это Екатерине. Боюсь, она решит, что я собрался её купить, а не просить.
— Не переживайте, — усмехнулся Голицын. — Если она вас и так уже терпит, то с кольцом — тем более.
Екатерина стояла чуть поодаль, разговаривая с одной из знакомых девушек, но как только заметила меня, сразу напряглась.
Не сильно. Только глазами.
— Что там? — спросила она, подойдя ближе, и не отрывая взгляда от моей ладони.
— Это, — сказал я, открывая коробочку, — то, что делает сватовство официальным.
Она посмотрела на кольцо. На меня.
— Александр Сергеевич, вы серьёзно? Вы действительно собираетесь… предложить мне руку и сердце при всех?
— При всех, — согласился я. — А что в этом такого? Но если вы сейчас скажете «нет», я сделаю вид, что просто примеряю украшение.
— Ага, конечно, — фыркнула она. — Примеряете-то вы его на мои пальцы, а не на свои.
— В таком случае, — я взял её руку, — Это не просто подарок. Это… шаг. Один из тех, которые сложно отменить.
Кольцо легло на палец легко, будто знало, что его место именно там. Девушка посмотрела на него. Потом на меня. Потом снова на него.
— Ужас какой, — сказала она наконец-то. — Теперь чтобы соответствовать кольцу я должна буду быть милой.
— Не обязательно, — ответил я. — Достаточно быть собой. Хотя бы первые десять лет замужества.
— Мама, — позвала она, поворачиваясь к родителям. — Александр Сергеевич надел на мой палец кольцо.
— А ты согласилась? — спросила Татьяна Васильевна, подходя ближе.
— Не успела. Он говорит слишком быстро.
— Значит, давай повторим, — кивнула матушка. — Александр Сергеевич, вы хотите жениться на нашей дочери?
— Хочу — это слабо сказано, — ответил я. — Я