Из выкатилась невысокая женщина средних лет в белом фартуке, ахнула, вытерла руки о фартук и кинулась к Рудджеро, пыталась схватить его руку, поднести к щеке.
– Дон Тано, какая честь! Что же не предупредили!
– Я никогда не предупреждаю, Никуцца, ты же знаешь.
– Устали от своих шикарных ресторанов? Я сейчас, мигом!
Саша подмигнула:
– Беру свои слова обратно! Синьор – завсегдатай шикарных ресторанов, на печального философа это не похоже!
– Никакой печали! – рассмеялся Рудджеро.– Сегодня мы веселимся. Никуцца, ребят моих покорми!
– Какое интересное имя!
– По-сицилийски никуцца- малышка, piccolina. Сама видишь, что наша хозяйка небольшого росточка, и она сицилийка, просто всю жизнь прожила здесь. А так как зовут ее Николетта, имя и прижилось.
Никуцца метала на стол все что у нее было на кухне.
– Не суетись, где твои официанты?
– На праздник отпустила, все там, мы не ждали гостей.
– Надеюсь, тебе не в тягость?
– Мадонна, как, как у вас язык повернулся! Как вы могли так подумать, дон Тано!
– Позови ребят с улицы, праздник, так праздник!
Казалось, в маленьком зале сразу стало тесно, когда шестеро мужчин заняли свое место за столом. Столы сдвинули, и получился один, общий.
– Присядь с нами, Никуцца. Пусть будет праздник.
– Есть повод? – Тихо спросила Саша.
– С тобой всегда есть повод. Ты сама, как праздник, если не начинаешь философствовать, конечно!
– Я серьезно.
– Поводы есть всегда, но сегодня это не важно. Сегодня мы празднуем без повода, празднуем светлую сторону – жизнь. Salute e amore! – поднял он бокал.
Домашнее вино пилось легко, но после пары бокалов Саша уже не смогла бы танцевать тарантеллу. Казалось ноги стали невесомыми, отдельными от нее, еще пара бокалов, и такой же невесомой стала голова.
– Партенопа, дочь Ахеллая и музы Мельпомены, вместе с сестрами жила на острове Капри. Волшебным пением красавицы сирены околдовывали плывущих мимо моряков, и те устремлялись к острову, где корабли разбивались о камни. Лишь Одиссей, зная об этом, приказал своим матросам залепить уши воском, а его самого привязать к мачте, так как ему хотелось услышать пение сирен. Когда корабль Одиссея благополучно миновал остров, упустившие путников сирены в отчаянии бросились со скалы в море. Волны
вынесли тело Партенопы на морской берег там, где возле ее могилы возник город Партенопея – так в древности называлось поселение на месте Неаполя.
– То есть в Афинах- Парфенон, и Неаполь тоже Парфенон?
– Конечно. Поэтому я и хотел показать тебе Пестум. То, откуда все начиналось.
– Но легенда грустная.
– Есть и другая, некоторые говорят, что сирена сама приплыла сюда с Капри, очарованная красотой берега.
Им принесли scialatielli, пухлую лапшу с соусом из морепродуктов, – все свежее, все с вечернего улова! – заверила Никуцца. Она радовалась, насмотреться не могла на гостей, потом убегала на кухню, снова возвращалась, махала руками в негодовании, когда парни, по знаку Рудджеро, превратились в официантов, убирая грязные тарелки и помогаю принести еду.
На столе появились кальмары, запеченные с чесноком и изюмом, salsiccia e friarielli – колбаски с фриарьелли, блюдо, которое можно попробовать только здесь, возле Неаполя. Фриарьелли – родственник броколи, растение с подножия Везувия, его зеленые листья тушат в сковороде с чесноком и маслом, добавляют обжаренные домашние колбаски, похожие на купаты. И совсем не кростини, не брускетта, а freselle – высушенные в печи кусочки темного хлеба, смоченные водой, подали со свежими помидорами, чесноком, оливковым маслом, орегано и базиликом.
После ужина, распрощавшись-расцеловавшись с Никуццей они еще немного погуляли среди празднующих в центре городка. Стало совсем темно, Рудджеро уже не узнавали, да и он старался держаться в стороне от яркого света.
Перед отъездом в Неаполь они остановились на набережной, спустились к самой воде, лунная дорожка пробежала по ленивым волнам прямо к их ногам. Саша развеселилась, побежала по песку, споткнулась, грохнулась, хорошо, что не в мартовское море, набрала песка в кроссовки и за ворот.
Рудджеро долго ее отряхивал, смеясь:
– Вот вроде взрослая женщина, ну, кто же так делает!
– Но хоть какой-то телефон у тебя есть? У твоего окружения же есть! Я же должна присылать тебе фото, я хочу показать тебе Россию!
– Ну зачем ты будешь присылать фото, предназначенные мне, другим людям! Это будет уже не для меня.
– А вдруг со мной завтра что-то случится, как ты об этом узнаешь?
– С тобой ничего не случится, Санча, даже если ты сама этого захочешь. Уж это я могу тебе гарантировать.
И снова ее усадили в другую машину и его автомобиль отъехал первым.
– Я как дрессированная собачка бегу по первому зову, а сама не могу ни позвонить, ни написать, это же не нормально! – думала Саша, глядя в ночь на далекие огни. И беда в том, что этого не изменить.
***
Флавио, появился на следующее утро. Он рассказал, что Паскуале Сальватори отправили в камеру, но карабинеры не будут пока передавать дело в суд, хотя есть и улики, и мотив…
– Какой мотив?
– Он был влюблен в девушку, и если та сказала, что он ей не интересен, вот тебе и мотив. Но я готов продолжать расследование. Если за пару дней мы не найдем улик в отношении другого лица, прости но я передам дело в суд. А ты не имела права обещать монаху, что его освободят. Где ты его, кстати, встретила? Он не признался, где скрывался, говорит, в подземельях, но для этого он слишком чистый и сытый.
– Встретила на улице, случайно. Пойдем обедать? – И Саша тихонько подтолкнула карабинера в нужном направлении. – Вы перевели дневник Бритты?
– Официальный перевод займет время, но переводчица прочитала его нам. Ничего интересного. Всякие мысли о жизни, о мужчинах, о взаимоотношениях с отцом.
– А где ее отец? ты же говорил, что мать умерла три года назад, а про отца ничего.
– Мы ничего и не знаем. В документах о рождении указана только мать.
Саша пришла в голову интересная мысль, но она не хотела пока ничего говорить Флавио. – Скажи, а у вас есть информация, куда последние несколько лет летал Дженнаро Палумбо? В другие страны, в смысле.
– Да, поездки боссов кланов отслеживаются.
– Ты можешь узнать, часто он летал в Швецию?
– Хорошо. Ты думаешь, он собирается развивать там свою деятельность и Бритта с этим связана?
– Не знаю. Но ты проверь,