— Я…
— Жду твоего ответа!
— Что ты от меня хочешь?
Пять часов утра — какое время может быть более прекрасным для прогулки с собаками и раннего телефонного звонка бывшей любовнице? Правоохранительные органы, да и большинство граждан сладко спят в кроватках или иных местах, где застала их усталость, а я совершил небольшую пробежку, выгулял собак, прогнул Софью и сейчас возвращаюсь домой, чтобы ждать своего прекрасного доктора и кормить его завтраком, приготовленным без всякой спешки. Я сейчас все делаю обдуманно, без спешки. Даже из-за угла дома я теперь выхожу очень медленно, все время контролируя окружающую обстановку, и карточки телефонные покупаю не там, где живу, так как, теоретически, любезная Софья может броситься звонить в милицию, о том, что я ей названиваю в ночное время, а милиция может вполне установить таксофон, с которого я посмел беспокоить свою бывшую подругу, так и брожу я по ночам, с развеселыми овчарками, которые обожают такие прогулки, и контактирую с разными людьми из разных мест, чтобы не было у розыскников никакой системы моих появлений. И, кстати, по телевизору меня показали, правда не в тот день, на который я рассчитывал, а днем позже. Взяли фотографию из личного дела, замазали погоны и разместили под объектив видеокамеры, под рубрикой «Внимание, розыск!». Вот поэтому я не хочу задействовать в своих делах ни Ирину, ни нанятого ей адвоката. Самым лучшим вариантом было бы чтобы этот достойный юрист вообще забыл, кто его нанимал для моей защиты, так как Ира теперь является единственным связующим звеном между мной и миром людей с паспортами, прописками и прочими атрибутами официальной жизни, и мне надо как-то в этот мир вписаться, хотя бы временно, пока не придет ответ на мою жалобу в Генеральную прокуратуру.
Даже этот пакет с бумагами я отправлял не просто так…
Как-то, по молодости, общался я с одним дяденькой из областного комитета партии, который рассказал, будучи под изрядным шофе, что в бытность одного первого секретаря обкома партии на городском почтамте была организована служба-не служба, но особо обученные люди, что перехватывали жалобы трудящихся, что отправлялись «за правдой» в Москву. Кто его знает, может быть люди с внимательными и зоркими глазами и сейчас несут службу на этом важном посту?
Свой плотный конверт с описанием моих мытарств я сдал в маленькое и неизвестное никому отделение почтовой службы, что пристроилось в незаметном подвальчике при организации, именуемой «Придорожный почтамт», которая заведовала всеми почтовыми вагонами, прописанными в Западной Сибири. Я точно знал, что никаких лишних проверок в этом отделении нет, замотанная приемщица выдала мне положенное количество марок, заштамповала заказное письмо и просто сунула его в ящик столичного направления. Через час или другой мой конверт, наряду с сотней других сгрузят в мешок и забросят в почтовый вагон, на котором оно и помчится со скоростью пассажирского поезда в сторону столицы.
Надеюсь, что моя слезная история, подкрепленная, снятой с помощью «Кодака», фотографии моей разукрашенной физиономии растопит сердце суровых столичных прокуроров, тем более, что жалобу я писал с учетом всех требований высокого бюрократического искусства, указав в шапке, что копия этого заявления направлена также в парочку самых скандальных газетенок, типа «Общедоступной газеты».
Суд Центрального района Города.
— Слушается дело по иску Громова Павла Владимировича по иску к УВД области о восстановлении Громова на службе в органах внутренних дел. Секретарь, вы проверили явку в заседание?
— Да, в судебное заседание явился представитель ответчика, полномочия проверены.
— Представитель ответчика, вопрос к вам. В суд поступило заявление истца, в котором он просит перенести судебное заседание на месяц в связи с его отсутствием в Городе. Ваше мнение по данному заявлению?
— Уважаемый суд, ответчик возражает в переносе судебного заседания, так как указанные действия истца ведут к необоснованному затягиванию судебного процесса.
— Скажите, представитель, у вас есть информация о том, где может находиться в настоящее время истец?
— Уважаемый суд, истец в настоящее время скрывается от следствия. Его подозревают в совершении нескольких убийств, поэтому неудивительно, что он не явился в суд. И вообще, по мнению моего руководства, вы должны дело прекратить, вот, прошу приобщить к материалам дела указанное выше ходатайство…
— У вас есть постановление следователя об объявлении Громова в розыск?
— Э…нет, он только в оперативный розыск объявлен, там у следствия какие-то процессуальные трудности.
— Ну, когда будут у вас соответствующие документы, тогда и будем говорить о том, что…
— Уважаемый суд, вы надеюсь понимаете, что политически неверно даже рассматривать такой иск?
— Молодой человек, вот когда мы с вами местами поменяемся, то и будете о политике рассуждать, а пока…
— Извините.
— Так, оглашаю определение. Суд, посовещавшись на месте определил, перенести судебное заседание на… на… представитель ответчика, что у вас на восемнадцатое марта?
— Пока свободно.
— Значит на восемнадцатое марта, на одиннадцать часов. У секретаря распишитесь, что уведомлены о дате следующего заседания. Истца уведомим по последнему месту регистрации.
Окрестности «Колизея».
— Следующий…- Тамара Белова, не поднимая головы, продолжала заполнять бланк после предыдущего посетителя, а я молча наблюдал за уверенными действиями директора финансовой корпорации «Южный крест плюс».
— Что у вас? — серые глаза наконец оторвались от исписанного бланка и уставились в моё лицо, а через пару мгновений уголки губ девушки растянулись в улыбке.
— А я то думаю, где наш учредитель пропал? — девушка открыла свой закуток и легонько ткнулась мне в щеку губами.
— И что тебя беспокоить? Не звонишь, значит, что всё нормально. Ты девочка взрослая… — я прошел в служебное помещение и щелкнул кнопкой электрического чайника.
— Ну, в принципе, всё нормально. Деньги есть, народ идет, только золота скопилось много…
— Давай заберу…- я пожал плечами: — Все равно мне сейчас делать не хрен.
— А и забери. — Тамара распахнула сейф и достала с нижней полки большой целлофановый пакет, заполненный невыкупленной «ювелиркой».
— Сколько здесь? — я встряхнул увесистый пакет.
— Пятьсот грамм без малого. Это то, что точно выкупать не будут. Я кому смогла — позвонила, или люди сразу говорили, что забирать не будут.
— Понятно. Пакетик дашь. — нести в прозрачной «мультифоре» половину килограмма колечек, сережек и цепей совсем не комильфо, но непрозрачный пакет нашёлся и проблема была решена.
— Как