Очнулась от удара о какую-то прочную конструкцию, которая сворачивалась прямо у нее на глазах, словно некто невидимый своей огромной рукой сжимал ее в кулаке все плотнее и плотнее превращая в маленький шарик. Большой 50-тысячетонный 400-метровый «Хэллбой» скукоживался и сжимался стремительно будто в тисках. Ньюту втянула куда-то внутрь в сжимающиеся и разрушающиеся прямо на глазах коридоры и каюты. Было каким-то непостижимым чудом, что ее до сих пор не расплющило, не превратило в соринку и не разметало по космосу. Ей стало безумно страшно от осознания того, что она как кучка сжимаемого мусора приближается к эпицентру кратко живущей черной микро-дыры.
– Господи! Бог Брода и Кристал! Если ты есть, спаси меня! – закричала Ньюта и мысленно и голосом, перебирая в уме все напевы и молитвы, которым ее научил самый лучший товарищ и друг.
Она вопила, закрыв глаза, не в силах смотреть на то, как ее впечатало в какой-то кусок броне-пластины и начало впрессовывать в металл, будто она всего лишь какая-то заклепка. Сверху ее тело прикрыл еще один кусок, буквально окрутив по поясу и придавив в плоскости. Ньюта ощутила проблемы в экзо-костюме от растущего внешнего давления еще до того, как об этом заявил ИИ. Она и не слушала его, но вопила так, как еще никогда в своей непростой жизни. Все ее существо отказывалось признавать конец, отказывалось верить, что это всё, что никого она больше не увидит.
– Кто-нибудь! Я хочу жить!
Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Какая-то сила вытолкнула ее в кусках изогнутого металла и полимеров. Экзо-костюм как будто уменьшился в размерах и напоминал некий скомканный словно комок фольги обрубок. Боли Ньюта не чувствовала, потому что не чувствовала конечностей. Ей было так страшно, что она даже боялась думать. В уме уже сами собой как на автомате перебирались напевы и слова молитвы. Словно в унисон воплям и стенаниям прямо под ней плоскость раскрошилась на несколько кусков. Те в свою очередь распались на еще более мелкие куски, отшвыривая ее как некую мелочь, щепку или мусор. Ньюта больше не вопила, но и глаза открыть боялась. В ее напуганный до безумия ум ИИ все еще транслировал происходящее вокруг через каким-то чудом еще работающий нейро-канал шлема.
В какой-то момент все прекратилось и стало как-то легко. Ее будто отпустила та самая чудовищная сила, которая кромсала и перетирала в порошок всё, до чего дотрагивалась. Внезапный толчок придал ее полету новый мощный и неуправляемый импульс. Ньюту очень сильно отшвырнуло куда-то, и она полетела с какой-то запредельной скоростью, сметая все препятствия на пути силой своего экзо-костюма. Завопили снова ожившие сенсоры. ИИ отрапортовал о множественных нарушениях герметичности. Куски и частицы вокруг пробивали костюм то там, то тут, иногда насквозь и причиняли адскую невыносимую боль. Ньюта снова закричала, выставила вперед руки и открыла глаза. Нано-раствор справился с последствиями, но ей самой стало очень тяжело дышать. Она заметила многочисленные предупредительные сигналы на лицевой проекции шлема. ИИ озвучил голосом все о нарушениях целостности структуры экзо-костюма, потере частей, малом уровне контурного вещества. Чудом было то, что броне-скафандр все еще благодаря нано-раствору активного контура обеспечивал герметичность, хотя походил со стороны на что-то мятое, дырявое, пережеванное и выплюнутое. Впереди стремительно приближался какой-то неясный крупный объект, в который она со всего размаху врезалась и тут же потеряла сознание.
Пришла в себя она от многочисленных попискивающих сигналов о потере кислорода. Его запас и без того был невелик, теперь же таял буквально на глазах. Однако она все еще каким-то невероятным везением была жива, пережив чудовищной силы нейтронный взрыв сверхплотного вещества. Первой мыслью в воспалённом сознании был голос ее червя-симбионта:
– Ньюта, он найдет тебя. Непременно найдет… А теперь нам нужно поспать, только долго-при-долго. Ты понимаешь?
– Понимаю – мысленно ответила она своему симбионту. – Делай, что можешь, и будь, что будет.
Эпилог
Яркое светило по имени «Фомальгаут», одно из 3-х, нежно ласкало кожу своими лучами, согревая молодую женщину лет 30, которая лежала не небольшом полимерном покрывале на берегу розового моря. Волны разбивались о тот самый каменный выступ, на котором и лежала, раскинув руки и ноги, та самая женщина с короткими волосами собранными в пучок и с красивым ровным серебристым обручем на лбу. Ее глаза были закрыты. Все неприятности, казалось, были позади, но глубоко внутри ее что-то сильно угнетало. Как она не пыталась совсем забыть тот «день», мысленно он снова и снова преследовал ее, возвращая назад на мостик крейсера. Райский климат Эдэмии сглаживал последствия этих мрачных страниц ее истории. Однако собственное воображение предательские подбрасывало ей образы отдачи той самой команды ИИ на выстрел из нейтронной пушки по транспортному кораблю, зная прекрасно, что там член ее экипажа, ее некогда сплоченной команды.
Очередное повышение в звании за самоотверженную борьбу с сектантами-работорговцами похитившими, как выяснилось, не одного офицера Патруля, грело душу и успокаивало, но чтобы мысленно переключать себя на эту радость, ей приходилось каждый раз прикладывать усилие и отгонять прочь воспоминания о том злополучном отрезке из прошлой жизни.
Ивьерра Викенз очередной раз тяжело вздохнула и слегка повернулась, подставляя лучам заходящего светила ту часть тела, которая не напиталась светом и теплом. «Живут же как-то офицеры Патруля с куда большими трагедиями за плечами! И я смогу!».
– Ив, тебе нужно сменить деятельность, пока все утрясется – отвлек ее голос отца, прилетевший в виде мысли прямо ей в мозг.
– Я не смогу тут долго. Ты ж знаешь… Мне претит такая размеренная жизнь в ничего-не-делании… Так недельку перевести дух, зарядиться энергией, а чтобы на долго – нет.
– Я тебя понимаю, но… Это для твоего и моего блага. Так надо поверь.
– И что я буду делать?
– Я тебя уже определил в здешнюю Высшую Академию Пилотов Патруля. Будешь вести лекции и практические занятия по пилотированию.
– Ха-ха-ха… На чем? На тренажере?
– Не смейся… Тут в закромах есть настоящий боевой крейсер.
– И какой же?
– «Буцефал».
– О, ну тогда все… Это в корне меняет дело – рассмеялась она, но не надолго.
– Ив? – снова вмешался отец. – Хочу, чтобы