Железный лев - Михаил Алексеевич Ланцов. Страница 70


О книге
сущности, оно и есть, пусть и в лубочной подаче. И не только у нас. Даже в современной киноиндустрии актуально: Царь-скорпионов, Кулл завоеватель и прочее.

[4] Расшива — это парусное плоскодонное судно, которое активно эксплуатировали на Волге, в Каспии и в иных местах Европейской России. Представляло собой достаточно самобытную конструкцию — вариацию на тему шкоута. Бытовали в XVIII-XIX веках, но наибольшее распространение имели в 1830−1840-е год, уступив постепенно пароходам, которые к концу XIX их вытеснили окончательно.

Часть 3

Глава 10

1844, октябрь, 2. Казань

Лев Николаевич толкнул дверь и вошел в мастерскую.

Новую.

Красивую.

Муха не сидела.

По правде сказать, муха, конечно же, сидела. И не одна. И не только сидела. Но следы этого непотребства было не разглядеть невооруженным взглядом.

— Лев Николаевич! — воскликнул Игнат. — Здравствуйте! Проходите! Проходите! Мы вас уже заждались.

Граф улыбнулся.

Этот кузнец был, пожалуй, самый благодарный и лично преданный ему человек на всем свете. Ведь когда его лавку и кузницу сожгли, граф его не бросил и нашел деньги, чтобы отстроиться пуще прежнего. Да в кирпиче.

Да, иначе.

Лавки, к примеру, вообще не предусматривалось в этом крепком здании, стоящем совсем недалеко от берега Казанки. Бутовый фундамент ленточного типа под толстые стены был дополнен островками под станки и оборудование. Потолки были высокие, чтобы воздуха больше.

Здание делилось на несколько неравных помещений.

У двери прихожая, кабинет для бумажных работ и санузел. Слева — котельная и аппаратная зала, в которых размещались паровая машина. Причем секция котельной была укреплена особо и имела легко выбиваемые окна. Сюда удалось воткнуть слабосильную фабричную машину. Простенькую. Лошадей в семь. Которая вращала вал, уходящий в соседнее помещение, где приводил в действие несколько станков, а также воздуходувку кузнечного горна. В перспективе еще и механический молот, но его не сделали.

А вообще «упаковал» Лев Николаевич эту мастерскую от души. Все, что смогли добыть — все запихнули сюда. По совокупности только в начинку он «влил» около пяти тысяч. И конца-края этим инвестициям пока не было. Так например, он уже заказал на Кыновском железоделательном заводе новые станины для всех станков. Чугунные и массивные. И все для того, чтобы снизить вибрации при работе, в сочетании с бутовым фундаментом под это оборудование.

А резцы?

Ведь именно они являлись главной проблемой тех лет, задавая тон буквально всему. Их ведь делали из углеродистой стали, из-за чего с ускорением интенсивности резания они перегревались и отпускались. Какие-то подвижки в этом плане, конечно, были, но, в целом, до появления резцов из карбидов в начале XX дела шли до крайности кисло[1].

Плохо?

Отвратительно. Так как резко повышало требование к количеству квалифицированных рабочих из-за низкой производительности каждого по отдельности. Поэтому Лев Николаевич собирался начать эксперименты с получением победита в Казанском университете… с непредсказуемыми перспективами. Здесь же попробовать внедрить охлаждение резца струей. Ее ведь тоже не ввели еще… она мало-мало только в начале XX века стала входить в практику, да и то — не везде.

Мастерская чем дальше, тем больше в этакую экспериментальную площадку, на базе которой мужчина пытался обкатать разные аспекты будущих производств. В том числе станочных. Вот и крутил-вертел эти вполне современные по местным меркам «средства производства», которые ему-то как раз казались весьма архаичными и даже в чем-то нелепыми.

Но не станками едиными…

— Все получилось? — спросил Лев с порога.

— Да! Да! — с горящими глазами воскликнул Игнат.

И крутанувшись на месте, направился к столу.

На нем лежало несколько листов с кинематическими схемами и эскизами одного интересного предмета. Его же кузнец и взял со стола.

Точнее, макет.

Увеличенный по размерам кинематический макет револьвера. Капсюльного. Отчаянно похожего на Remington 1858, во всяком случае, силуэтом. Его изготовили целиком из латуни, исключаю пружины. Просто потому, что так легче было вытачивать детали, подбирая их геометрия. Проверять. Переделывать. И так раз за разом.

И вот теперь Игнат этим макетом «щелкал», имитировал выстрел.

Раз.

Раз.

Раз.

Все отрабатывало как надо. Как одиночным взводом, так и самовзводом. Достаточно мягким, к слову.

Вся прелесть заключалась в том, что ни Лев Николаевич, ни Игнат оружейниками не являлись. Ну вот вообще. Первый имел хорошее техническое образование из далекого будущего и подержал в своих руках немало разного оружия, в том числе и револьверов. Второй же являлся практиком. Обычным практиком.

Вот и крутились.

Словно бы на ощупь. Из-за чего этот макет переделывался уже многие десятки раз. Проверяли. Крутили-вертели. И вносили новые правки.

Ну и отдельные узлы изготавливали. В первую очередь ударно-спусковой механизм, который Льву Николаевичу был совершенно не очевиден и вариативен. Ведь он-то видел револьверы мало, редко и совсем иные. Вот и крутились-вертелись, нащупывая эмпирически правильный вариант, опираясь на чутье и воспоминания графа…

— Испытать бы боем, — чуть возбужденно произнес кузнец после, наверное, сотни «щелчков».

— Успеется. Из стали надобно делать. Да под подходящий калибр, то есть, поменьше. И барабанов к нему несколько сменных. Тогда и испытывать станем. К тому же я пока его демонстрировать никому не хочу.

— Отчего же?

— Из-за привилегии. Посланный мною человек все еще ведет переговоры с Самюэлем Кольтом и его партнером. Я хочу все сделать чисто, красиво и прибыльно.

— Но он же за морем! — удивился Игнат.

— Знаешь о нем?

— Конечно. Вы же сами мне много раз рассказывали.

— И то верно. Впрочем, это делу не помеха. Мне нужно все оформить так, чтобы комар носа не подточил, чтобы меня не сожрали. — серьезно произнес Лев Николаевич, припомнив булавки.

Хотя, конечно, с ними все не так уж и плохо вышло.

Десять тысяч он официально выручил, уступив привилегию в России. Не считай той наценки от стряпчего за воровство. В Европе же патентами на булавки тоже удалось расторговаться на добрые пятьдесят восемь тысяч серебром. С учетом доли посредника и издержек.

Приятно.

Очень приятно. Что и навело Льва Николаевича на мысль о том, чтобы предложить Кольту сотрудничество и партнерство. Ну и, заодно целую схему патентного троллинга.

Его, конечно, обойдут или даже проигнорируют.

Если очень приспичит.

Но, так или иначе, получится что-то «срубить» и выиграть время. А время — единственный невосполнимый ресурс…

[1] Скорость резания стали в середине XIX века около 0,1–0,3 кг в час. Очень усредненно.

Перейти на страницу: