Игры мажоров. Хочу играть в тебя (СИ) - Тала Тоцка. Страница 83


О книге
Соболева.

— Это кто такой?

— Кто он, знать тебе не надо. А вот рассказать все о ребятках наших, назвать их поименно и с адресами очень желательно. Просто позвони и скажи, что от меня.

— Сергей Дементьевич, вам нельзя напрягаться, — снова послышался голос невидимого Глеба, — нам сейчас ваш лечащий врач пиздюлей пропишет.

— Не пропишет, — Шведов закрыл глаза и облизал бескровные губы. — Иди, Никита, звони Соболеву. Раньше сядешь, раньше встанешь.

— Сергей Дементьевич, — сам не знаю зачем позвал его. Просто так надо. Он сделал явное усилие и открыл глаза.

— Чего тебе?

— Я на ней жениться хочу, — сказал и замолчал, не понимая, почему сердце так скачет, будто вот-вот выпрыгнет. Но я чувствовал, что должен спросить.

— Ну так женись, чего ждешь, — Шведов закрыл глаза и обессиленно откинулся на подушки.

— Я так понимаю, родительское благословение получено? — уточнил я на всякий случай. Легкое дергание головы расценил как кивок и выключил камеру.

— Спасибо, — кивнул потемневшему экрану.

— Соболеву позвони, — донеслось из динамика, и я нажал на отбой.

Я сразу позвонил, но Шведов каким-то невообразимым способом успел предупредить, потому что Соболев меня уже ждал. Мы не встречались, общались только по видеосвязи. И теперь, когда я вижу его в зале, уверен, что у меня начинаются галлюцинации.

Глава 41-1

Похоже я вырубился и некоторое время провалялся в отключке. С усилием разлепляю слипшиеся веки и обнаруживаю что лежу на кровати. Незнакомую комнату освещает только слабый рассеянный свет от светильника, висящего над головой.

Пробую пошевелить конечностями, но ничего не выходит. Тело будто не мое, ноги и руки задеревенели. Зато мозги, наоборот, расплылись в желе.

С трудом вспоминаю, кто я и что здесь делаю. Приподнимаю голову и тут же падаю обратно, но хотя бы убеждаюсь, что я в больничной палате. Значит, эта тупая гора мяса так и не смогла меня убить.

Ко мне подключены датчики, один из приборов мерно пикает в изголовье. Напротив в кресле сидит отец, откинув голову на широкую спинку. Тоже отключился походу.

Дико сушит, но будить отца жаль. Судя по его вымотанному виду, уснул он недавно. И как бы я ни выебывался, оттого что он здесь, в груди ощутимоя теплеет.

Снова закрываю глаза и восстанавливаю события вчерашнего дня. Или еще сегодняшнего?

Мы дрались с Коннором, но потом откуда-то взялась Маша. И как обычно с ней бывает, все пошло совсем по другому сценарию.

Она не могла привести ни полицейских, ни спецназ. Тогда кто? Демьян?

Вряд ли. Он слишком прямолинейный и полностью разочаровавшийся в любви. У нас с ним на этот счет были не просто дебаты, а настоящие поединки. Как правило подкрепленные алкоголем. Что у него произошло, я не знаю — сам Демьян молчит, а сплетни я собирать не люблю.

В любом случае из нас двоих он намного больше настоящий Демон, чем я. И он всегда держит слово, значит он не мог слить бой полиции раньше времени.

Выходит, Соболев? Но он не знал подробностей. И вообще, я в самом деле его видел, или он мне примерещился?

Слышу шевеление в кресле напротив, открываю глаза. Отец садится прямо, разминает затекшую шею и смотрит на меня виноватым взглядом.

— Сынок, ты очнулся! А я тут притопил... Прости, сейчас позову врача, — он подхватывается на ноги. Пытаюсь его остановить.

— Подожди, пап, не надо никого звать!

Бесполезно. Остановить отца сейчас может разве что нашествие инопланетян. Он приводит в палату целую делегацию, меня осматривают, снимают показания приборов, переставляют датчики и наконец дают воды.

Отец выходит вместе с врачом, со мной остается медсестра. Она настойчиво предлагает поставить катетер, но мне под себя ссать не комильфо. Может, потом попрошу отца, чтобы помог дойти до туалета.

Наконец он возвращается, и медсестра оставляет нас одних.

— Я так испугался, сынок, — отец подходит к кровати и садится на край. — Особенно когда этот орангутанг на тебя кидаться начал.

— Он никакой, — бормочу, с трудом шевеля языком. — Пап, кто нас слил полиции? Ты?

— Я сам к ним приехал. Из аэропорта к тебе, оттуда в полицию, — качает головой отец и разводит руками. — А что мне было делать? Ты на звонки не отвечаешь, в доме никого нет.

Мы оба молчим. Я смотрю в потолок, отец в стену.

— Почему ты прилетел? — спрашиваю. — Догадался?

— Понял, что ты что-то задумал.

— Откуда, пап? Я же просто позвонил.

Он пожимает плечами.

— Догадался. Не знаю как, будут у тебя свои дети, поймешь, — и добавляет через время чуть тише: — Разве ты бы стал бы звонить просто так?

Мы снова замолкаем. Я долго собираюсь, чтобы это сказать и наконец говорю, все так же глядя в потолок. Посмотреть в глаза отцу не хватает духу.

— Я ревновал тебя к Максиму, папа. И к Дарье. За то, что ты меня на них променял.

Выдыхаю...

— Я знаю, — слышу в ответ негромкое.

Поворачиваю голову и изумленно смотрю на отца.

— Откуда?

Он криво улыбается.

— Ты мой сын, Никита, вот оттуда. Мы с Дашей... В общем, мы залетели, — это звучит так по-детски, что я сам не могу сдержать улыбку. Отец ерошит ладонью волосы. — Это правда, мы не собирались никого вам рожать. Машу ждала операция, Дарья переживала, совсем не в тему была беременность. У нас с тобой все хуже некуда складывалось, так что...

Он взмахивает рукой, затем сцепляет пальцы в замок на коленях.

— Не до того было, понимаешь? Мы не бросали вас с Машкой, но Макс... Он уже сделался. Так получилось, ну не на аборт же мне ее было отправлять. Говорю же, поймешь, когда своих нарожаешь. Поверь, я...

— Не надо, пап, — перебиваю, — я понимаю.

И пока он смотрит недоверчиво, нащупываю на шее цепочку. На ней вместо кулона кольцо, мое обручальное. Расстегивать нет сил, оттягиваю, чтобы ему было видно.

— Я женился, папа. На Маше. Она тоже Топольская. Мы все теперь Топольские, а ты у нас главный дон. Как в «Крестном отце», помнишь? Чего ты молчишь, пап? Ты рад?

Он встает, подходит к кровати. Осторожно, чтобы не задеть датчики, берет меня за голову и прижимается лбом.

— Очень рад, сынок. Очень. Не представляешь, как.

— Я

Перейти на страницу: