Весьма сомнительно, надо отметить: скорее всего, в скудном досье на меня у него «начальный уровень Дара». Но хвастаться своими успехами в развитии я не собирался, так что плевать.
На выходе из кабинета благочинца меня поджидал посыльный, отвёдший к ротмистру — толстому усатому дядьке лет за шестьдесят.
— Мехов, — протянул он, бросив взгляд на бумаги. — Справишься?
— Да, — пожал я плечами.
— Тогда у твоей хоругви два дня на слаживание, начиная с завтра. Сегодня — расположение и знакомство. Денщик нужен?
— Не слишком, — кивнул я на робопсов с контейнером. — А вот каналы связи…
— Как проверишь своих, доложишь, на что способны — тогда и выделю каналы связи. Можешь раньше, если справишься — дел сейчас хватает. Есть ещё что по делу?
— Нет, — пожал я плечами.
И потопал за посыльным в «казарму» — отдельный комплекс квартир, выделенной моей хоругви. Все, даже папаша, были уже тут. А я задумался, сходу ли ему отрывать голову? Так трибунал же… Или во время боевых действий устроить «несчастный случай»?
Тоже как-то не слишком красиво выйдет… Ладно, разберёмся.
Добрался до казармы, где оказалось одиннадцать аристократов. От двадцати до сорока лет, не слишком сильные, похоже, не слишком богатые… По крайней мере, пара ярославских баронов, кузенов, воспользовались арсеналом Империи для снаряжения. Что не слишком плохо, но указывает на явно не слишком высокое благосостояние их рода.
Впрочем, сила Дара у всех была не самой слабой. Так что повёл я их на полигон, параллельно знакомясь. Реагировали на меня… ну не слишком однозначно, хотя после того, как узнали что я имперский граф — напряжение спало. Тут именно вопрос «дворянской косточки» — графский титул даётся за высокий чин и полезность, ну а воспитание в подобных дворянских семьях соответствующее — по дядьке знаю.
Так что моя молодость, на которую смотрели с удивлением, перестала его вызывать — служивый граф мог и в шестнадцать лет иметь боевой опыт, достаточный для командования.
— А где барон Мечников, господа? — уточнил я, уже подходя к полигону.
— А кто это, господин граф? — удивлённо уточнил Скоробогатов, приземистый барон из Усть-Кута в Иркутской губернии.
— Ваш… сослуживец, господа. Двенадцатый в хоругви, — хмыкнул я. — Неделю как на базе, по бумагам.
— Не видели, не знакомы, — вместе с пожатием плечами стало мне ответом.
Да уж, папаша, конечно, жжёт… Впрочем хрен бы с ним, пока. Стали разбираться на полигоне, кто что может. И, в принципе — уровень средний, но с перспективой. Явно не вояки — ну и года не те. Но при этом — тот же Скоробогатов — мощный криокинетик. Мощный не столько общей силой Дара, сколько филигранностью его использования — области воздуха, охлаждённые до минус сотни, на полусотне метров — это сила.
А те же ярославские Разины — прекрасные снайперы, с «чувством цели». Причём это и умение, и Дар — одна из разновидностей ментализма. В военных им бы цены не было, но судя по оговоркам — довольно большой род путь и не бедствует, но живёт не слишком богато. И к службе в каком бы то ни было виде, кроме призыва Империи, не стремится.
Разиным, кстати, я «докинул» снаряжения из своего. Отнекивались, но я просто рявкнул:
— Вы в моей хоругви. Я — хорунжий. Мне лучше знать, что вам нужно, пока вы тут!
Возражений не последовало, а я направился к ротмистру. Сказать что я «всё совсем узнал» — нельзя. Но узнал я достаточно, и тут ментализм мне немало помог, как бы не больше, чем наблюдение за работой подчинённых на полигоне.
— Уже явился, Мехов, — констатировал ротмистр. — И что скажешь?
— Для начала — вот, — положил я лист на стол ротмистра.
— Уже кляуза? — поднял он бровь.
— Не кляуза, а рапорт, — ровно отметил я. — Барон Мечников, значащийся как мой подчинённый, пребывающий на территории базы: на месте не пребывает. Более того, в последнюю неделю там не появлялся. Где он — не знаю. Бегать и искать его — не намерен. Потому подаю рапорт.
— Служивый, сразу видно, — хмыкнул ротмистр. — Ладно, разберёмся с твоим Мечниковым.
— Не «моим», а вашим, ротмистр. Я его в глаза не видел.
— Вот заноза! Ну моим, уломал, — фыркнул он. — Что по хоругви скажешь?
— Можем работать, — пожал я плечами. — Диверсии, десантные операции. Не штурмовики и не линейники.
— Это понятно… А вообще?
— Это и «вообще».
— Добро. Пока поищем тво… моего потеряшку. Отдохни, позже выдадим задание. Каналы связи, — протянул ротмистр карточку. — Ступай, граф.
Ну и направился я в казарму, знакомясь с доступным в сети базы. А придя — поговорил с хоругвью, бойцы которой тут, всё же, были до двух недель.
И выходила интересная вещь: высадившиеся на Сахалин кланы могли «раздавить» ещё неделю назад. Но не делали и не делают сейчас. Вольные командиры, аристократы с гвардией, как и бронетехника Империи установили заслон, в который восходники время от времени долбятся.
Но не атакуют, потому что спасать на оккупированной земле некого. И ждут… Ну как по мне — когда император Восходников атакует кланы нападающих. Те рванут назад, и вот тогда их перебьют… Вот только у Восходного императора, похоже, мысль такая же… Только с его стороны. Стянув войска к землям кланов, он ждёт когда у нас начнут атаковать клановых, свяжут боем… И вот тогда он начнёт действовать.
Ситуация скорее смешная… Правда вопросы остаются. Что, все три клана — психи? Крупные, мощные кланы восходников, приславшие на Сахалин не меньше сотни тысяч бойцов… И не понимают, что они уже проиграли?
И, судя по продолжающимся атакам, невзирая на потери, попыткам диверсионных вылазок, и снабжении, перевозимым морем — не понимают. И это странно, наводит на параноистые мысли.
Которые пусть думают генералы, вообще-то. У меня ни достаточной информации для выводов, ничего подобного нет. Только мысли в стиле «ой как мне это не нравится!», от которых никакого толка.
А у нас, на текущий момент, как и прочих хоругвей дворянского ополчения, задача «вылазки и нанесение посильного ущерба подлому противнику». Сил у кланов для тотального контроля Сахалина нет, так что тяжёлые бронированные флаеры снуют по наводке спутников, выкидывают одиночные хоругви и группы их, и