— Ура! — и тут же побежал умываться. Дочь, рассмеявшись, села завтракать, а Костя, поцеловав её и пожелав доброго утра, отправился одеваться. Я же немного задержалась, чтобы пообщаться с Оксаной перед тем, как все разойдутся кто куда.
Из квартиры мы уходили в таком порядке: сначала Костя на работу, затем Лёва в школу, Оксана в институт, и последней уходила я. Каждый день одно и то же, традиция не менялась много лет. И ничего утром в поведении Кости меня не насторожило, не зацепило, не показалось подозрительным. Я только приняла к сведению, что он вечером придёт позже, поскольку у него совещание с руководством — в этом не было ничего странного, руководитель Кости часто приходил на работу часам к шести, когда все остальные должны были уходить, — и всё.
В результате пришёл муж ближе к полуночи, но и это меня не удивило. Как и то, что от него легко пахло дорогим коньяком, — я была знакома с начальником Кости и знала, что без выпивки у него не обходится ни одно совещание. Но потом муж лёг ко мне в кровать, обнял, прижался со спины, потискал немного и, засыпая, неожиданно пробормотал:
— М-м-м… Оля…
Вот тут-то меня и подбросило.
3
Надежда
Подбросило не только в переносном, но и в прямом смысле. Я не удержалась, встала с постели и села в кресло у окна, глядя на кровать, где безмятежно спал муж.
Оля, значит. Что за Оля?
Конечно, я не знала коллег мужа по именам. Когда-то давно, когда мы с Костей работали вместе — на работе и познакомились, — конечно, знала, но с тех пор прошло почти двадцать лет, и, естественно, обстановка давно поменялась. Ту девушку, с которой он проводил время два года назад, звали Кристина, вот это помню, хотя предпочла бы забыть. А сейчас, значит, Оля…
Молодая, наверное. Не то что я — мне-то уже за сорок. Сорок два года, если быть точной. Костя того же возраста, но для мужчин, в отличие от женщин, это вообще не возраст, и муж у меня, можно сказать, жених хоть куда.
Я так расстроилась, что даже ушла в ванную, чтобы немного поплакать. Правда, быстро перестала — посмотрела на себя в зеркало и подумала, что завтра буду слишком плохо выглядеть, а значит, лучше не рыдать. Умылась ледяной водой, потом сходила на кухню и заварила себе чаю. Чай на ночь, точнее, ночью, наверное, плохая идея, но надо же чем-то себя занять, пока в голове, как макароны в кастрюле, варятся мысли?
А что, если зря я настолько переживаю и вот это «Оля» и «м-м-м» со стороны мужа — не более чем воспоминание о коллеге, которая тоже присутствовала на совещании и откровенно достала? Может, Костя, засыпая, думал о конфликте на совещании, вот и пробормотал это имя?
Господи, Надя, ты сама-то в это веришь?
Я не знала, верю или нет. Два года назад я бы, наверное, и внимания не обратила, похихикала бы ещё утром над мужем, сказала — мол, дорогой, ты настолько заработался, что уже называешь меня другим именем. Надо в отпуск! Но сейчас шутить не хотелось. Не смешно совсем.
И страшно.
А что, если у Кости и вправду опять роман на работе? Вновь прощать, ходить к психологу, слушать его оправдания и каждый день находить дома букеты цветов и другие подарки, улыбаться через силу, уговаривая себя, что это ради семьи, детей и нашей любви? Любви, от которой, наверное, уже почти ничего не осталось.
Да, в какой-то момент я, глядя на спящего мужа, подумала: а я сама-то его люблю? И если два года назад я точно знала, что да, то теперь не смогла бы ответить однозначно.
Я устала опасаться за нашу семью.
Устала вспоминать, каким крахом закончились эти отношения два года назад. Да, закончились — потому что потом они начались, но уже не такими, какими были прежде.
Устала рассуждать о том, что было бы, если бы я всё-таки не простила и позволила себе развод. По правде говоря, я ведь на самом деле именно этого и хотела… Просто не нашла в себе сил, да и искренне считала, что люди заслуживают второго шанса. И если уж и второй шанс был похерен, тогда…
А что тогда?
Господи, да была ли я счастлива эти два года? Точно не «да». Я натужно сохраняла семью, задвигала на задворки подсознания свои страхи и сомнения, улыбалась, шутила, изо всех сил строила из себя прежнюю Надю, весёлую и беспечную, не являясь ею уже давно.
И вот — получи, фашист, гранату. Оля.
Не сомневаюсь: если утром я спрошу у Кости, что это за Оля такая, чьё имя он шепчет перед сном на ухо жене, муж отшутится. А потом и вовсе может перейти в нападение, как к лучшему способу защиты, — начнёт говорить, что я ему не доверяю, что мне послышалось и вообще, если всё так плохо, давай опять пойдём к психологу.
А мне, похоже, не психолог уже нужен, а самый натуральный психиатр. Чтобы волшебные таблеточки прописал для счастья и спокойствия, раз иначе не получается.
Нет, не буду я у Кости ничего спрашивать. Сначала нужно убедиться, что всё действительно так, как я думаю, а потом уже предъявлять ему доказательства, безо всяких претензий и обсуждений.
И подавать на развод.
4
Надежда
Понимая, что если я так и не усну, то на работе буду эффективна как варёная курица для производства яиц, я всё-таки отправилась в спальню к мужу. Легла на своё место, постаравшись отодвинуться от Кости как можно дальше, закрыла глаза и принялась уговаривать себя поскорее отключиться, чтобы больше ни о чём не думать и проснуться уже по будильнику. А потом завтрак, общественный транспорт, работа — и станет легче. Я точно знаю, что станет, выяснила это опытным путём. На работе страдать некогда, иначе страданий навалят ещё сверху, и