Я встал со своего стула и направился на выход из зала для совещаний губернаторского дома. Спиной чувствовал, как прожигали меня одиннадцать пар глаз. Однако было очевидно, что многие руководители предприятий просто расслабились.
Они, в большинстве своём всё-таки грамотные и активные руководители, новой формации, не страшащиеся сложностей, но решили почивать на лаврах. Да, добились мы очень многого, но есть еще куда расти. И рост этот сейчас, если и есть, то весьма незначительный.
И каждый, абсолютно каждый руководитель прикрывался задачами поставок армии и флоту, как тем фактором, который не даёт развиваться. И может быть, так это бы и было. Но каждое предприятие, даже когда ещё только проектировалось, подразумевало под собой, что в скором времени придётся очень много отгружать товаров практически по себестоимости на военные нужды.
Для этого формировали специальные резервы и фонды на самих предприятиях. Например, существовал фонд заработной платы, который должен был обеспечивать работников в течение полугода, если предприятие вообще ничего не зарабатывало бы, а простаивало.
И для чего это делалось? Ведь логично было бы эти средства не хранить, а вкладывать в дальнейшее развитие, в покупку нового оборудования, строительство новых предприятий. А мы складывали в кубышку в Губернском банке. И всё лишь для того, чтобы можно было не обанкротиться во время войны.
Так что такая встряска, которую я только что сделал для всех руководителей наиболее значимых предприятий Екатеринославской губернии, была более чем полезной. Ну, а то, что уже сегодня главный губернский полицмейстер Марницкий арестует директора мясомолочного завода Нифонтова, должно произвести впечатление на всех остальных.
— Осмелюсь сказать, но вы, Алексей Петрович, несколько неправы! — на улице у моего экипажа решил высказаться вице-губернатор Александр Карлович Сиверс. — У меня есть опыт работы в других губерниях, и нигде так хорошо не работают предприятия, как в Екатеринославской губернии. Вы не справедливы к людям.
— Вот вы и ответили на тот вопрос, который витает в воздухе. Нигде так не работают, как в МОЕЙ губернии. И поэтому, когда руководители предприятий начинают работать чуть менее хорошо, то это недостойно Екатеринославской губернии. И не забывайте, господин Сиверс, что идёт война. Война за само существование Российской империи! — сказал я, и, не прощаясь, сел в карету.
Мой экипаж тронулся. Наконец-таки я ехал домой, и два дня я буду с семьёй, даже прикажу роте стрелков, чтобы и близко не подпускали никого из чиновников к моей усадьбе.
Может быть, я не совсем прав с Сиверсом. Он очень даже деловой человек и находится на своём месте. Опытный, грамотный руководитель. Просто он — не мой человек. Может быть, приятелем станет, даже другом, но Сиверс вряд ли станет когда-нибудь моим соратником и продолжателем тех дел, толчок к которым я дал. Поддерживал бы на уровне, не говоря о том, что губерния далеко не исчерпала свои возможности.
— Тебе мало войны, ты решил ещё и здесь свои нервы растрепать? — отчитывала меня жена, когда я приехал в усадьбу на окраине Екатеринослава.
И откуда она только про нервы знает? Думаю, что в этом мире данная область медицины не особо-то и развивалась. А сейчас… Вот право слово, дал я толчок к развитию медицины. И теперь не только профессор Пирогов занимается исследованиями, но и группа врачей, которые кооперируются вокруг него. Да и другие стараются что-то новое привнести, опираясь уже на те открытия, которые были сделаны, прежде всего, Николаем Ивановичем Пироговым. Ажиотаж неимоверный. Много ошибочного, даже глупого, но есть и очень здравые рассуждения в статьях.
— Корми меня, жена! — вымученно улыбнулся я.
Однако быстро перестроиться и поймать хорошее настроение никак не получалось. Действительно, нервишки что ли начали шалить? Валерьянки может попить? Она, кстати, стала очень даже популярным лекарством. Стоило дать рекламу, как, вдруг, у всех стали шальными нервы и потребность в настойке валерианы.
— Кормить? Ха! Ты хочешь, чтобы я ещё у печи стала? Что повар приготовил, то и есть будешь, — усмехнулась Лиза, а потом заговорщицки, приблизившись ко мне лицом, произнесла. — Они уже там на кухне второй день, как сумасшедшие бегают. Готовят, столько всего разного и вкусного, а ты всё не успеваешь поесть. Хозяину угодить хотят! Наверное, успех повара Гастона не дает спокойно жить.
— Ну вот, наступил их звёздный час. Потому что я голодный, как зверь! — усмехнулся я.
— Только ли по еде соскучился? Али ещё до чего голодный? — лукаво усмехнулась Лиза.
— Нам нельзя! — голосом, полным грусти и сожаления, сказал я и погладил огромный живот супруги.
И в этот самый момент по моей руке ударили! Из укрытия, из живота!
— Ты гляди, боднулся! Экий богатырь! — восхитился я.
— Да девочка там, все бабки говорят! — улыбнулась Лиза, но как-то лукаво и с тоской.
— Что случилось? — всполошился я.
— Нет, все хорошо!
— Лиза!
— Двойня! — сказала жена и на ее глазах показались слезы.
Я опешил. Разве же это плохо?
— Так здорово же! — воскликнул я.
— Да? Тебе не рожать! Вот как есть помр…
— А ну! Молчи и глупости не говори! Я пришлю одного доктора, ученика Пирогова. Он просто волшебник. Лучший в команде профессора по женским делам и родовспоможению! Все! Точно пришлю его. Сегодня же и отпишусь!
Двойня! Вот теперь мое настроение точно стало отличнейшим. И тревоги Лизы мне понятны. Это в будущем смерть при родах — чрезвычайная ситуация и огромная редкость. В этом времени родить двойню нужно еще умудриться.
— Так… А у нас же нет коляски на двойн. ю! Нужно послать письмо в Шабаринск срочно, чтобы сделалиА если и мальчик и девочка? — с глупой улыбкой на устах стал я размышлять.
— Ну, будет тебе! — рассмеялась счастьем Елизавета.
— Так, нынче я пообедаю, а на ужин пускай повара готовят что-нибудь сладкое и красивое! Желаю ужинать с семьёй. И пускай уже уходят прочь учителя Петра Алексеевича. Отец к нему приехал, а сына увидеть не могу! То сам на работе, то сын на учебе! — сказал я, поцеловал Лизу в губы, в живот и направился мыть руки.
Вот так я обошёл сложную проблему интимных отношений с супругой. Я же