— Разумовский, твою дивизию! Ты что, уснул там⁈ — заорал он, не стесняясь в выражениях. — Я тебя сколько ждать буду⁈
Я спокойно повернулся к нему.
— Во-первых, не Разумовский, а Илья. А во-вторых, я помогал пациентке. В отличие от некоторых.
Григорий аж побагровел.
— Да ты кто такой, чтобы мне указывать, щенок⁈ — прорычал он. — Ты всего лишь адепт, а я — Целитель третьего класса! Ты должен меня слушаться беспрекословно!
— Тот, кто выше рангом, — спокойно парировал я, глядя ему прямо в глаза, — должен не только командовать, но и пример подавать. Помогать всем людям без исключения, а не выборочно, исходя из настроения или загруженности.
Григорий открыл рот, закрыл, снова открыл, но, видимо, аргументов не нашел. Или просто дар речи потерял от такой наглости. Он развернулся и вылетел из комнаты, ругаясь на чем свет стоит:
— Да если бы не эта эпидемия проклятая, ни за что бы с собой такой молодняк на вызовы не брал! Распустились совсем!
Я подошел к Софье Николаевне, которая испуганно прижимала руки к груди.
— Не переживайте так, Софья Николаевна, — мягко сказал я. — Поберегите сердце. Все будет хорошо.
Улыбнувшись ей на прощание, я вышел следом за Григорием. День обещал быть веселым.
Мысленно готовясь к очередной порции его брюзжания, я спустился вниз. Наш древний медицинский драндулет, который тут гордо именовали каретой скорой помощи, сиротливо притулился у обочины.
Я направился к передней пассажирской двери, за которой обычно восседал наш водитель Сергеич, да и мы с Григорием часто там коротали время в пути, болтая о всякой ерунде. Но тут меня ждал сюрприз.
Дверца была закрыта.
Не просто прикрыта, а именно заперта — штырёк блокировки не торчал. Хотя я точно помнил, что Сергеич никогда ее не запирал, особенно когда мы на вызове. Хитрая ухмылка промелькнула на моем лице.
Ну, Григорий, ну, артист!
Решил, значит, меня таким детсадовским способом проучить? Чтобы я, как дурак, дергал за ручку, пока он будет ехидно наблюдать из кузова? Удивительно, насколько мелкими могут быть пакости у взрослых, казалось бы, людей. Усмехнувшись про себя его «гениальной» тактике, я демонстративно обошел машину и спокойно уселся в кузов.
Пусть себе тешится.
Пока Сергеич выруливал на дорогу, я немного задумался о текущей обстановке в городе. Помимо обычных болячек, сейчас вовсю бушевала так называемая «Стеклянная лихорадка». Дрянь редкостная, скажу я вам, и, судя по всему, магического происхождения.
Начиналась она как обычная простуда — температура, слабость, кашель. Но дня через два-три на коже, особенно на груди и спине, высыпала характерная бледно-лазурная сыпь, похожая на мелкие кристаллики или иней, переливающиеся на свету. А кашель становился каким-то особенно противным — сухим, лающим, будто больной пытался выкашлять из себя осколки стекла. Отсюда и название.
В тяжелых случаях дышать становилось почти невозможно, температура зашкаливала, а жизненные силы, та самая «Искра», таяли на глазах. Особенно тяжело ее переносили дети. Взрослые либо отделывались легким недомоганием, либо вообще не замечали, что болеют, таская заразу дальше.
Пик болезни приходился на четвертый-пятый день, и вот тут уж как повезет — либо на поправку, либо… В общем, шансы пятьдесят на пятьдесят, если вовремя не начать лечение. А лечение было так себе — постельный режим, травки-муравки, да магическая подпитка, если целитель попадется толковый.
Считалось, что если пик пройден, то можно выдыхать. Этакая местная версия нашего гриппа, только с магическим вывертом и куда более опасная.
Наши размышления прервал резкий сигнал из эфирного коммуникатора.
— Бригада триста двенадцать, срочный вызов! Мужчину ударило током, без сознания! Улица Вязовая, дом семь, квартира пятнадцать! — прозвучал взволнованный голос диспетчера.
Адрес был недалеко от нас, буквально в паре кварталов.
— Сергеич, газуй! — рявкнул Григорий, тут же забыв о своих мелких обидах. — Вязовая, семь! Быстро!
Через десять минут мы уже влетали в обшарпанный подъезд старой пятиэтажки. Пока мы, гремя ящиками, поднимались на четвертый этаж, Григорий не переставал причитать:
— Десять минут! Десять минут мы ехали! Да он там уже наверняка окочурился, если током шарахнуло как следует! Слишком долго!
Его пессимизм, если честно, уже начинал подбешивать. Дверь в пятнадцатую квартиру была распахнута настежь. Из глубины доносились приглушенные всхлипы. На пороге нас встретила перепуганная женщина средних лет, с заплаканными глазами.
— Господин лекарь, скорее, помогите! Муж мой… он… — она махнула рукой вглубь квартиры.
Мы и так уже видели проблему. В узком коридоре, почти у самого входа в туалет, на полу лежал мужчина. Над ним, склонившись, сидел парень, по ощущениям — старший сын, и ритмично надавливал ему на грудь. Непрямой массаж сердца, причем, судя по всему, вполне грамотный.
Мы с Григорием буквально вломились в коридор. Григорий, видимо, решил в этот раз реабилитироваться и показать свое неоспоримое превосходство.
— Молодец, парень! — неожиданно громко и даже с какой-то фальшивой бодростью похвалил он того, кто делал массаж. — Считай, жизнь ему спас! Сердце бы давно уже встало без твоей помощи! А ну-ка, дай я!
Он буквально отпихнул парня и сам принялся за «реанимационные мероприятия».
С профессиональной точки зрения, действия Григория вызывали у меня, мягко говоря, недоумение. Он принялся хаотично «вбивать» энергетические импульсы в грудную клетку пострадавшего, перемежая это какими-то пассами руками, которые, по его мнению, должны были «разогнать кровь» или «пробудить Искру».
Все это напоминало скорее шаманские пляски, чем осмысленную медицинскую помощь. Я видел, что его энергия расходуется впустую, не достигая цели, а лишь создавая ненужную суету. Сердце мужчины, если и пыталось как-то реагировать, то эти хаотичные толчки ему точно не помогали.
Я понял, что пациент не приходит в себя, а наоборот, его состояние ухудшается. Кожа приобретала все более выраженный синюшный оттенок.
— Григорий, подожди! — я подскочил к мужчине, быстро проводя руками над его грудью. «Сонар» заработал. Картина была неутешительной, но не той, которую ожидал Григорий.
Сердце слабо, но билось! Аритмично, на последнем издыхании, но билось!
А вот легкие угасали. Они были темными, почти не пропускали энергию. Это была не первичная остановка сердца, а остановка дыхания, которая вот-вот приведет к фатальной остановке кровообращения! Нужно было срочно спасать легкие!
— Тут не сердце, Григорий! Легкие отказывают! — крикнул я.
Но Григорий, войдя в раж спасителя, меня не слышал или не хотел слышать. Он продолжал свои бесполезные манипуляции.
— Дай сюда! — я решительно отпихнул его в сторону.
— Ты что творишь, адепт⁈