— Сочетание электротерапии и восстанавливающих методов, вроде вашего пневмопластыря, но более эффективных.
Йоно кивнул:
— Я бы отдал все что угодно за описание этих методов.
Рембрандт улыбнулся. Он прикоснулся к одному из внешних разъемов ВЭМ и закрыл все три глаза, словно общаясь с компьютером. Через несколько секунд из прорези в стене выползла маленькая пластиковая карточка. Рембрандт вручил ее адмиралу.
— Теперь все секреты принадлежат вам. Скажите своим ученым, что получили их от старого колдуна.
— Разумеется. — Йоно широко улыбнулся. — Они подумают, что это наследие моих африканских предков.
Затем уголки его рта опустились вниз, и лицо приобрело грустное выражение.
— Не могу представить, как я объясню своей сестре, что наша родословная оказалась гораздо более запутанной, чем мы полагали!
— Сестры иногда могут нагнать страха на своих братьев, — мрачно произнес Рембрандт.
— Как, и вы тоже?..
— Само собой, адмирал. Сейчас меня тревожит состояние моей сестры. Если я не отведу вас к ней — причем не только попрощаться, но и поговорить от души — она будет, мягко говоря… недовольна.
— Вы хотите сказать, что, если мы с Норби и Джеффом уйдем отсюда немедленно, она обвинит в этом вас?
— Боюсь, что так.
— Нет проблем, Рембрандт. — Йоно разгладил свою парадную форму, выглядевшую значительно лучше, чем рваная хлопчатобумажная туника, которую он оставил на борту «Гордости Марса». — Буду очень рад снова увидеться с вашей сестрой. Она обладает великолепным даром убеждения.
— Пожалуй, это самое верное определение, которое можно придумать, — согласился Рембрандт. — Я бы тоже дал ей такую характеристику. Но нам лучше пойти к ней немедленно, пока она еще в хорошем настроении.
— Джефф, а где Норби? — спросил Йоно.
— Не знаю. Он вошел с нами в операционную, но потом куда-то пропал. Присутствие биологических существ иногда расстраивает его, особенно если они нездоровы.
— Тогда мы должны найти его.
Пока Рембрандт вел их в обсерваторию, Джефф думал о том, что никогда бы не сумел найти дорогу самостоятельно. Корабль Других был невероятно огромным, со сложной сетью коридоров, подсвеченных особыми оттенками, едва различимыми человеческим зрением. Искусственная гравитация также была более совершенной, чем на любом из кораблей Федерации.
Кадет с адмиралом еще не поведали Рембрандту полную историю своих приключений. Их беспокоила его вероятная реакция на существование еще одного Рембрандта, который жил в ложном временном ответвлении и не узнал своих бывших друзей.
В обсерватории они увидели робота, стоявшего рядом с Евтерпой. Она казалась чем-то очень расстроенной, даже подавленной.
— Норби! — воскликнул Джефф. — Ты рассказал ей…
— Ничего подобного! — возмутился его друг.
— В чем дело, сестра? — спросил Рембрандт.
— Я занимаюсь музыкой. Мой разум, мои эмоции — вся моя жизнь посвящена музыке…
— Я знаю, дорогая. Тебе нет равных.
— Как бы я ни любила твоих друзей и этого славного маленького робота, но я должна попросить об одной услуге.
— Мы выполним любое ваше пожелание, дорогая леди, — пробасил Йоно, невольно сделав шаг к ней, словно она была мощным электромагнитом, притягивавшим железо, содержавшееся в его красных кровяных тельцах.
— Пожалуйста, больше не позволяйте Норби петь в моем присутствии, — попросила Евтерпа.
— Я всего лишь исполнил один из моих любимых маршей Космической Академии, — оправдывался робот. — Когда вы попытались перебить меня, Евтерпа, я подумал, что вы плохо слышите, и запел погромче…
— Норби, — сурово произнес Джефф. — Ты никогда не признаешься в отсутствии музыкального слуха. Наверное, не каждый человек, лишенный музыкального слуха, знает об этом, но ты-то знаешь! Я могу себе представить, как мучительно было слушать твое пение такой великой исполнительнице, как Евтерпа.
Она вздрогнула и передернула плечами, словно отгоняя ужасные воспоминания.
— Мне нужно побыть в одиночестве и послушать настоящую музыку, чтобы прийти в себя.
— Не уходите, Евтерпа, — попросил Йоно, протягивая ей записывающее устройство, которое было с ним в палеолите. — Возможно, эта музыка и не обрадует ваш утонченный слух, но, по крайней мере, она покажется вам заслуживающей внимания.
Повинуясь жесту Евтерпы, из пола вырос небольшой пьедестал. Она вложила в него записывающее устройство и прикоснулась к золотистому пятнышку сбоку.
— Это музыка ваших предков, адмирал?
— М-да. Да, разумеется!
Музыка заполнила инопланетный зал, и Джефф как будто снова оказался перед угасшим костром, глядя на падающие звезды и слушая первобытный оркестр, исполнявший мелодию — молодую, как сама планета. Закрыв глаза, он увидел предводительницу племени, игравшую на примитивной костяной флейте.
Когда запись окончилась, Евтерпа лучезарно улыбнулась адмиралу.
— Это будет великолепное начало для моей композиции в честь человеческих существ, — сказала она. — Расцвет надежды и красоты в юном мире, не так ли?
Йоно уставился на нее:
— Наверное… да, я целиком и полностью согласен с вами.
— Я бы хотел выслушать всю историю, — сказал Рембрандт.
— Рассказывайте вы, адмирал, — предложил Джефф. — Ведь я некоторое время был без сознания.
Йоно начал свой рассказ. Его голос раскатывался по залу, изображая восторги, опасности, смешные случаи (Джефф поморщился при упоминании о симпатии, которую проявила Мейла к его персоне), дикую красоту жизни в степях Восточной Европы времен палеолита…
— Джефф, — закончив историю, адмирал обратился к нему: — Думаю, нам следует рассказать им о другом временном периоде. И это сделаешь ты, потому что меня там не было.
Рассказ Джеффа поверг Других в странное оцепенение. Евтерпа опустила голову, глядя на свои руки. Ее брат ласково прикоснулся к плечу сестры.
— Рад, что я не тот Рембрандт, которого вы обнаружили в ложном времени, — произнес он. — Но, думаю, моей сестре хотелось бы познакомиться с тем маленьким человеческим ребенком, ведь у нее еще не было собственных детей.
— Но я все равно благодарю вас за то, что вы спасли девочку от той, другой Евтерпы, — дрожащим голосом добавила она. — Ведь только поэтому Борис Йоно мог появиться в нашем времени!
Адмирал смущенно закашлялся.
— Благодарю вас, мэм. — Он встал и поклонился ей. — К сожалению, нам пора вернуться в наш родной мир.
— Так скоро? — Евтерпа так стремительно поднялась на ноги, словно ею двигала какая-то гипнотическая сила. — Мы будем рады видеть вас у себя в любое время. И благодарю за музыку. Я думаю, музыка является не только убежищем от тревог или средством выражения