— Магия… — шепнул Кальпур. — Ты ведь… не верс. Почему?..
Не проявляя интереса к послу, Дэсарандес Мирадель, словно видение из жесточайших саг, двинулся прямо к визирю и Святой матери. Глаза его сверкали, как отполированный ветром лёд. И действительно, сияние окружало его голову и руки: призрачные золотые отсветы, круглые и источающие душную давящую тяжесть. Божественную тяжесть.
Поражённый эмиссар Сайнадского царства не мог сойти с места. Его мутило.
«Чёртов Гердей!»
Господин Вечности толкнул Фиру на землю и, схватив несчастного визиря за глотку, поднял его, словно тот был ребёнком. Старые враги воззрились друг на друга так, что казалось, будто сейчас они падут, рассыпавшись под этими взглядами грудой обломков. Ветер выл и ревел, воспроизводя звуки, подобные рвущейся ткани или воплям диких кошек. Меньшие завихрения втягивались в бóльшие, превращая то, что раньше было гигантским шатром, в тёмный, мрачный тоннель, рассыпающийся клубящимся туманом при соприкосновении с призрачным панцирем артефакта Кальпура.
Полубессознательный Чалефи слегка трепыхался в солнечном свете. Император вглядывался в него, словно желая убедиться, что тот понял, кто именно сокрушил его.
Столь потрясающая демонстрация мощи! Стоять в самом сердце вражеского войска, диктуя, кому жить, а кому умереть, оставаясь при этом неуязвимым…
Осознав свое положение, визирь ощутил недостойный мужчины приступ ужаса.
— Ты сам затеял всё это! — прогремел Дэсарандес.
Кальпур увидел, как губы Челефи зашевелились…
А затем император разжал руки и визирь упал на землю, словно безжизненная кукла. Эмиссар покачнулся, осознав абсолютную окончательность свершившегося, и, лишь сделав шаг в сторону, сумел восстановить равновесие. Имасьял Чандар Челефи мёртв…
Мёртв!
Правитель Империи Пяти Солнц повернулся к хохочущей Святой матери: она распростёрлась на расшитых коврах. Дарственный Отец заставил её подняться на ноги, избавив меж тем от унижения, которому подверг Челефи.
Непокорённая, она стояла, хихикая, в тени его овеваемого ветра́ми облика.
— Амманиэль! — вскричала она в небеса за его плечами. Буря, обрушенная на них императором разорвала её одежды, словно свора собак, набросившихся на ветошь. — Приготовь же мои чертоги! Ибо я прихожу, отдавши — отдавши всё без остатка. Умирая за то, что осталась верной Тебе!
— Богиня семейного очага, — произнёс Дэсарандес Мирадель, — больше не может спасти тебя. Ибо там, где стою я, нет её власти.
— И всё же ты явился сюда, — с восторгом взвыла Фира, — бросил свою армию, которая находится в пяти часах пути от столицы, бросил Нанв, бросил всё! Явился сюда, чтобы обрести свою погибель!
— Ты одурачена, жрица, как и все поклонники Аммы. Вы слепы и не замечаете истинного облика вашей госпожи. Истинного пути, по которому она ведёт вас, словно бесправный скот.
— Тогда почему, — взвизгнула она от смеха, — почему я знаю, что божественный посланник поглотит тебя ещё до того, как кончится этот день⁈
Правитель Империи Пяти Солнц выказал в ответ не более чем лёгкое любопытство.
— Можно знать истину, а можно думать, что знаешь истину, — промолвил он. — Можно взнуздать величие, а можно отдаться ему, покориться и пасть.
— Сие твердит освободившийся демон! — рявкнула Фира. — Обретший бессмертие в Аурас-Изизис, получив его от рук тех, против кого решил выйти на бой! Ты сказал, что мы не замечаем, кому служим? А что если замечаем⁈
— Даже бесконечность может вздрогнуть от изумления.
Мирадель схватил Фиру и обрушил на неё свою мощь единым движением: его правая рука сжала её лоб, а потом император вновь использовал магию. Его рука засветилась, а женщина завизжала так, что у Кальпура едва не лопнули барабанные перепонки.
Рука Дэсарандеса накалилась, словно вытащенный из костра уголёк. Император запёк голову Святой матери, будто яблоко.
С мерзким хрустом, чем-то похожим на чавканье, кость треснула, вывалив наружу печёные мозги. Кальпур поднял руку, чтобы прикрыть глаза — ведь физически не мог отвести взгляд от кошмарной сцены, — но не преуспел. Он наблюдал, свидетельствовал, как Господин Вечности расправился с очередным своим врагом.
Желудок замутило. Эмиссар дёрнулся, избавляясь от пищи. Кашляя и моргая, он заметил, как к нему подступила могучая тень.
Отрубленная голова, висевшая возле бедра императора, казалось, беспрерывно корчила какие-то бесноватые гримасы, словно пытаясь его о чём-то предупредить. Обезображенное тело Фиры неподвижно лежало на истрёпанных грязных коврах.
— Как думаешь, Кальпур? — обратился к нему Дэсарандес, спокойно зашедший внутрь артефактного барьера, будто его и не было. Его голос каким-то сверхъестественным образом проскальзывал сквозь рёв окружившей их бури, да и говорил он так, словно вёл беседу за обеденным столом. — Амманиэль увидит это?
Посол Сайнадского царства стоял, ошеломлённый и парализованный — ранее он не мог бы даже вообразить, что так бывает.
— Ч-что? — пробормотал он.
Затем эмиссар услышал это — жуткий визг, пробивающийся меж порывами ветра. Кальпуру отчего-то показалось, что он исходил от мёртвого тела Фиры. Посол нахмурил брови и затравленно глянул за спину Дэсарандеса. Труп Святой матери дёргался. Визг исходил из её обожжённого рта, хотя казалось, как могло кричать тело, чей мозг был только что испечён, будто картофель на углях?
— Боги-и-иня-я-я! — несвязно, но очень громко выдала она, а потом император внезапно хлопнул в ладоши.
Кальпур вздрогнул, а тело Фиры лопнуло розовой плотью, словно надутая через соломинку лягушка. Разбрызгалось алой кровью по куполу барьера посла, за которым стоял он с Дэсарандесом.
— Я спрашиваю: как думаешь, Амманиэль увидит смерть своей жрицы? — спросил Первый и Единственный.
Эмиссар Сайнадского царства отчего-то закашлялся, а затем пошатнулся и упал на колени.
Дэсарандес Мирадель поднял руку и в ней будто бы засияло маленькое солнце.
— Жизнь мага ограничивается двумя годами, — спокойно произнёс император. — Но что если кто-то сумел бы запечатать свою силу в чужом теле, Кальпур?
Посол не смел поднять глаз.
— Вот уже без малого тысячу лет я совершенствуюсь в тайне от чужих глаз, — поведал ему Господин Вечности. — Гильдии доставляют мне артефакты, на которые я зачастую перекладываю ответственность за собственные магические деяния. Так было и так будет впредь. А теперь…
Останки Святой матери Фиры медленно стекали с изгиба барьера, который защищал Кальпура и Дэсарандеса.
— Выскажись! — прогремел император.
Посол заставил себя подняться на ноги, встав напротив человека, сумевшего столь сильно разозлить одну из богинь, что она лично обрушила свою кару на его столицу. Дэсарандес Мирадель, великий и жуткий правитель Империи Пяти Солнц.
Но кто же он