— Или через неделю, — подхватила Офра.
— Видишь, ты и сама знаешь, — он поднялся из-за стола. — А если он позвонит, передай: я срочно выехал… ну, скажем, в Эйлат. Обеспечивать безопасность встречи финансовых тузов, приехавших из России на отдых. Вернусь, как ты правильно заметила, через неделю.
— А на самом деле? — уточнила Офра.
— А на самом деле я просто ушел. И буду здесь завтра в восемь. Если не произойдет чего-нибудь неожиданного.
Натаниэль и сам толком не знал, с чего вдруг ему вздумалось в конце дня навестить странную семейную пару, с которой он имел удовольствие познакомиться днем на вилле Смирновых. Скорее всего просто хотелось иметь формальное оправдание своему уходу из офиса. Во всяком случае, он добросовестно проделал долгий путь от Алленби до Рамат-Гана, где, по словам Виктории, Коля и Дина недавно сняли квартиру. Учитывая, что на этот раз Розовски пользовался громогласно рекламируемым им общественным транспортом, поездку на двух автобусах в конце рабочего дня следовало считать если не подвигом, то почти самопожертвованием.
Два весьма пожилых обитателя дома номер десять с ленивым азартом играли в нарды. Один из них чем-то напоминал постаревшего кумира Натаниэлевой молодости великого чернокожего гитариста Джимми Хендрикса, второй вполне мог сойти за чуть располневшего папашу голливудского мастера ногопашного боя Джеки Чана. И у постаревшего Хендрикса, и у толстоватого Чана на головах аккуратно сидели вязаные ермолки религиозных евреев. Когда детектив поравнялся со скамеечкой, на него внимательно и доброжелательно воззрились две пары глаз — выпуклые темно-карие и узкие черные. Обе головы одновременно качнулись в приветствии: «Шалом».
Дверь не открывали очень долго. Чувствуя облегчение, чуть окрашенное разочарованием, он собрался было уходить, но тут послышались медленные тяжелые шаги. Розовски приготовился отвечать на стандартный вопрос: «Кто там?» (вариантов было несколько: «Сосед», «Вика просила передать…» и тому подобное), — но никто ничего не спросил. Дверь распахнулась с неожиданной силой, и Натаниэль узрел расплывшуюся в радостной улыбке физиономию Николая. Он тоже широко улыбнулся в ответ, приятно удивленный симпатией, которую, оказывается, успел зародить в недавнем знакомом.
Но тут хозяин квартиры узнал гостя и перестал улыбаться. Мало того — его лицо внезапно приобрело угрожающее выражение.
— Н-ну? — спросил Николай. — А т-ты чего здесь забыл? — он чуть покачнулся. — Теб-бя сюда звали? Или не звали?
Тут Розовски понял, что хозяин успел изрядно поддать. Круглое лицо лоснилось от обильного пота, футболка вздернулась под грудь, обнажив объемистый волосатый живот.
Натаниэль понял, что выбрал не самый подходящий момент для визита. Но признаваться — даже самому себе — в том, что стоило прежде позвонить, а уж потом тащиться из одного города в другой, ему тоже не хотелось. Поэтому он сделал вид, что не заметил грубого тона, и с вежливой улыбкой сказал:
— Ради Бога извините, Николай, но Вика Смирнова просила меня задать вам несколько вопросов. Это займет пару минут, не больше. Вы позволите войти? Дело в том, что эти вопросы я бы хотел задать не только вам, но и вашей жене…
Из сказанного Николай услышал, похоже, только последнее слово.
— Ах, ж-жена-а?.. — зловеще протянул он. — А вот это видел? — и он продемонстрировал детективу короткопалую фигу. — Па-ашел вон, легавый… — пьяный Коля отпустил дверь, за которую держался все это время, и тут же рухнул прямо на гостя. Натаниэля обдало свежим ароматом спиртного. Он осторожно поддержал Николая, легонько подтолкнул его и в результате оказался внутри квартиры. Николай не сопротивлялся. Путь от входной двери до кухонного стола он проделал в бессознательном состоянии, уронив голову на грудь. И лишь усевшись с помощью детектива на стул с металлической спинкой, очнулся. Взгляд его пополз вверх и уперся в озабоченное лицо Натаниэля.
— Садись, — он мотнул головой. — Наливай.
Розовски не последовал ни первому приглашению, ни второму. Сидеть ему не хотелось, а наливать при всем желании было нечего — на столе одиноко возвышалась пустая бутылка «Голда». И никакой закуски.
«Да-а… — подумал Розовски. — Я действительно пришел вовремя».
Хозяин то ли задремал, то ли отключился. Натаниэль немного подождал, прошел к входной двери, повернул ключ — не оставлять же дверь незапертой, — потом направился в салон. Включил свет. Взгляд его скользнул по стандартному набору мебели, остановился на фотографиях, висевших в рамочках на стене. На одной была запечатлена свадьба хозяев — Николай в черном костюме, с белым цветком в петлице. Волос больше, жира меньше. Дина в белом платье, но без фаты.
Среди гостей, окружавших жениха и невесту, знакомых лиц не видно. Почему-то на свадьбе не присутствовали ни Аркадий, ни Виктория.
На другой фотографии — Николай и Дина. На этот раз в обществе Смирновых, под высокой пальмой. На заднем плане какие-то древние мраморные развалины — ступени, колонны. Явно недавний снимок.
Натаниэль осторожно снял фотографию в рамочке, принялся внимательно ее рассматривать. В левом нижнем, углу стояла дата: «13 июля 1998 года». Десять месяцев назад. Он еще раз внимательно рассмотрел снимок.
«Только приехали», — подумал он, имея в виду чету Ройзманов. Действительно, некоторые черточки — может быть, чуть напряженные лица, может быть, некоторая искусственность улыбок, а возможно, не совсем привычная для израильтян одежда — указывали на то, что одна из двух запечатленных на фотографии пар лишь недавно репатриировалась — месяца за два-три до снимка. Видимо, друзья решили свозить их на экскурсию. Натаниэль вернул фотографию на место. Под этими двумя снимками было еще несколько — в основном группы людей на фоне европейских пейзажей — швейцарские Альпы, Эйфелева башня, Биг-Бен. Розовски вспомнил, что Дина сейчас работает в экскурсионном бюро. Очевидно, фотографии запечатлели ее поездки с туристами.
Он подошел к большому стеллажу с книгами — единственному предмету обстановки, выпадавшему из общего репатриантского стандарта. Книг было очень много, они стояли на прогибавшихся полках в два ряда. Основная масса — на русском языке, несколько десятков — на английском. Среди прочих — несколько крупноформатных томов с золотым тиснением на темно-зеленых переплетах — «Всемирная история». Когда-то Натаниэль потратил большую часть студенческой стипендии на приобретение такого же издания. При репатриации пришлось, конечно, оставить. Он с трудом подавил ностальгический вздох.
Полдюжины книг в беспорядке лежали на журнальном столике, вперемешку с туристическими журналами и проспектами на разных языках. Натаниэль рассеянно перебрал проспекты — все они рекламировали маршруты туристического бюро «Евро-тур», — поднял вишневый фолиант страниц в семьсот-восемьсот, рассеянно перелистал несколько страниц. Посмотрел на титульный лист. «Полная история Византии. Оксфорд, 1976 год». Он положил книгу на стол.
Из кухни донесся какой-то шорох. Натаниэль поспешно покинул салон. Коля