Нажимая кнопку звонка, Потапов вспомнил приговорку отца, которую тот любил повторять: одинаково опасно и безумному вручать меч, и бесчестному власть[2], — подумал, что папа безусловно смотрел в корень, но меч все же надо хотя бы изредка вынимать из ножен, чтобы лечить кое-какие социальные болезни, требующие хирургического вмешательства, и сказал в приоткрывшуюся дверь, в щель которой выглянуло мрачное смуглое усатое лицо «кавказской национальности»:
— Будьте так любезны, позовите хозяина.
— Я хазаин, — с акцентом ответило лицо.
— В таком случае прошу вас или ваших гостей больше бутылки вниз не бросать. Во избежание неприятностей. Я живу на втором этаже, и мне очень не хочется, чтобы крыша подъезда превращалась в мусорку.
— Иды к сэбэ, — буркнуло лицо, закрывая дверь, но Потапов сунул в щель носок туфли, постарался приятно улыбнуться.
Усатый посмотрел на ногу Потапова, позвал кого-то, дверь распахнулась шире, и на пороге вырос еще один абориген, в спортивном трико, но уже не кавказской, а вполне славянской организации, которую обычно называют одним словом: бугай.
— Хошь жить — мотай отседа и шоб боле не видал, — косноязычно сказал бугай с украинским акцентом. — Не покушайся. Хочем — бросаем, не хочем — не бросаем. Понял? — Он сделал ударение на последнем слоге. — Хошь, иди в милицию, тока потом не жалуйся.
— А без милиции никак нельзя обойтись? — скучным голосом проговорил Потапов, начиная тихо сатанеть. — Есть правила человеческого общежития, их надо соблюдать, вы не в пустыне и не в горах Кавказа живете, кругом люди и надо к ним относиться по…
— Пашел ты на… законник! — махнул рукой бугай… и, охнув, согнулся, держась руками за живот.
Потапов толкнул его в лоб, бугай осел громадным задом на разбросанную по всей прихожей обувь. Смуглолицый сожитель бугая резво отскочил назад, заорал, вынимая из штанов складной нож:
— Степан, Гейдар, сюда!
В прихожую выскочили в одних трусах и майках еще двое мужиков, молодой и постарше, один русый, другой черноволосый, но оба с заросшими щетиной лицами и потому похожие друг на друга, как братья.
— Стоп, мужики! — поднял руки перед собой Потапов. — Я не драться пришел, а ради справедливости. Вы не у себя дома, насколько я знаю, и шум вам ни к чему. Пообещайте жить тихо, как и все, не гадить в подъезде и на лестничной площадке, не кидать вниз бутылки и прочий мусор, и я мирно уйду.
— Мы сичас тэбэ морду набием, — пообещал усатый, с беспокойством поглядывая на бугая, который все еще не мог отдышаться. — Или зарэжэм.
— Это конечно печальный вариант, но боюсь не осуществимый. Я законопослушный гражданин, а вы тут, судя по запаху, квартиранты. Стоит мне позвонить, куда следует, и через два часа вас здесь не будет. Ну так как, граждане хорошие, устраивает вас такой расклад?
— Харашо, — мрачно сказал усатый, — иды к сэбэ, мы нэ будэм.
Потапов усмехнулся, оценив детский лепет кавказца.
— Спасибо на добром слове, орлы. Будьте здоровы. Надеюсь, мы больше не встретимся.
Он повернулся, чтобы спуститься к себе на второй этаж, и в это время бугай с криком: убью, курва! — бросился на него.
Потапов, не оборачиваясь, выставил назад локоть, дождался вопля: здоровяк нарвался на выпад, — крутанулся вокруг оси и ребром ладони нашел толстую шею противника, так что тот отлетел назад в прихожую, упал и успокоился.
Притихшая компания молча смотрела то на своего командира, то на Потапова, почувствовав его уверенность и силу.
Дома Михаила ждал сюрприз: звонок шефа.
Через полчаса он был в Управлении, где уже собрались следопыты и охотники группы антитеррора «Антей», и полковник Щербатов хмуро сообщил всем о возникшей проблеме, связанной со взрывом в ресторане «Терпсихора» и убийством генерал-майора милиции Зимятова.
Проблема оказалась сложнее, чем рассчитывало руководство Управления. За три дня расследования не удалось выйти ни на исполнителей терактов, ни тем более на заказчиков. Мало того, в связи с тем, что на местах взрывов не нашлось ни малейших следов взрывчатки, проблема неожиданно сдвинулась в другую область — научно-техническую, и ею занялись научные консультанты и эксперты Управления, усмотревшие во взрывах в ресторане «Терпсихора» и возле кафе «Тихий омут» физические процессы с «нелинейными характеристиками».
Во вторник Потапов, назначенный командиром оперативно-розыскной группы, встретился с руководителем экспертной бригады, доктором физико-математических наук, полковником Трубецким в его кабинете, и тот поделился с ним своими соображениями.
— Взрывы подобного рода можно отнести к так называемым реакциям фотонного самораспада. Мы и раньше сталкивались со случаями самовозгорания людей, по разным причинам превращавшихся в объекты с нестабильной энергетикой из-за потерь биоэнергии и электромагнитных излучений, но в тех случаях люди просто сгорали дотла, реакция протекала быстро, но не как цепная, со взрывом. Нынешние случаи — это уже новый тип подобных реакций. Кто-то научился инициировать биоэнергетические вспышки и использовать людей в качестве живых мин.
— Кто по-вашему мог это сделать?
Трубецкой, маленький, седой, подвижный, вечно занятый какими-то вычислениями, снял очки и близоруко посмотрел на собеседника.
— Если бы я знал, давно сообщил бы. Знаю только, что наши лаборатории такими вещами не занимаются, других проблем хватает. Но эган — очень интересная проблема, у меня у самого руки зачесались, я когда-то пытался делать расчеты энергопотоков с вакуумным возбуждением.
— Что такое эган?
— Эгоаннигиляция, сокращенно — эган. Обычно этим термином пользуются психологи, но к нашим случаям он тоже подходит.
— Значит, вы считаете, какая-то криминальная структура научилась использовать людей в качестве аннигилирующих взрывных устройств?
— Не обязательно криминальная, но очены мощная, имеющая соответствующую научно-техническую базу.
— Оборонка? А не может быть другого решения? Скажем, новый тип взрывчатки, не оставляющей следов…
— Молодой человек, — Трубецкой протер и водрузил очки на нос, — никакой тип взрывчатки принципиально не может уничтожить объект таким образом, что от него не остается ничего! Даже пыли! Люди исчезли, понимаете? Испарились, аннигилировали. И в связи с этим возникает еще одна интересная сопутствующая загадка — проблема зомбирования. В обоих случаях люди были запрограммированы на самоуничтожение. Господину Мариничу повезло, что он остался жив. Видимо, тот, кто посылал к нему смертника-камикадзе, был на сто процентов уверен, что Маринич