Корос, стоявший позади жертвенника, скрытый упавшей тьмой, плеснул в чашу масла, которое дало новую вспышку огня. Воины выдохнули в испуге и зашептали молитвы.
— Тот, кто не готов принести клятву верности, пусть уйдет! — крикнул я. — Он будет ловить рыбу и растить зерно. Но те, кто эту клятву дадут, не отступят от нее никогда. Потому что наказание за это — смерть! Клянетесь?
— Клянемся! — выдохнула тысяча крепких мужиков, которые очень хотели своих рабов, красивую бабу и надел у реки. Не ушел ни один.
— Абарис! — повернулся я к дарданцу. — Прикажи завтра же всем десятникам вырезать палки. У нас очень мало времени.
1 Прессос — город на востоке Крита, был населен потомками минойцев и практически до рубежа новой эры сохранял их древний язык.
Глава 2
Год 1 от основания храма. Месяц пятый, не имеющий имени. Острова.
В том времени, в которое меня занесло, да и в последующие три тысячи лет война частенько объединялась с полевыми работами. Войско кормит себя само, а потому собирает там, где не сеяло, и ест то, что не растило. Так уж заведено. Мы же объединим войну и рыбалку. Благодаря Криту у меня теперь в достатке хорошего леса, а потому пришло время удивить этот мир еще парочкой фокусов. Наксос! Он станет следующим. Во-первых, он больше и богаче, а во-вторых, с владыкой Пароса есть шанс договориться. Он вроде бы проявлял робкие признаки вменяемости.
Неслыханная для этих мест орда разнокалиберных кораблей вышла в поход. Мне нужно обкатать армию в настоящем бою. А на ком мне еще тренироваться? Не на аристократии же Аххиявы, в самом-то деле? У меня ведь новобранцы необстрелянные, микенцы от них мокрого места не оставят. И даже модные линотораксы, которые день и ночь делают все женщины острова, мне не помогут. Толпу бывших рыбаков и крестьян воины-профессионалы разгонят пинками, и даже не вспотеют. Из моих воинов большая часть человечьей крови в глаза не видела. Единицы только с отцами на морской разбой ходили. А разве это война?
Мы обошли острова с севера, глядя, как соседи на Паросе забегали по берегу, пряча скотину, баб и детей. Они нам не нужны. Мы просто заночуем на северном берегу, а на рассвете тронемся в путь. Мы не прячемся, давая возможность узнать о себе всем вокруг, и на это есть веская причина. Впрочем, паросцам эта причина осталась неясна. Они проводили нас недоуменными взглядами и облепили все высокие скалы. Им страсть как было интересно, куда это мы плывем. И мы удовлетворили их любопытство, направив свою армаду прямо в гавань Наксоса, которая с соседнего острова видна расчудесно. Там же километра четыре по прямой.
— Царь Наксоса, наверное, сейчас под себя ходит, — глубокомысленно изрек Абарис, когда наш корабль ткнулся носом в гальку берега. — У него от силы две сотни воинов за стеной.
— Думаю, не ходит, — ответил я. — Он уверен, что отсидится. По крайней мере, я бы на его месте так считал. А воинов у него без малого триста человек, и все из старых родов, их с рождения воевать учили. Я очень надеюсь, что он уже успел их собрать за этой стеной.
Прибыли! Киль моей биремы издал противный скрип, и сотни людей посыпались с бортов как горох из дырявого мешка. Им бросили канаты, и вскоре корабли вытащили на берег, укрепив подпорками. Мы не станем разбивать лагерь, да и зачем? Я не собираюсь тут зимовать.
— Посылай гонца, — сказал я Абарису и тот молча кивнул. Он знает, что делать, мы с ним уже все проговорили.
Минут через двадцать на холм взобрался парламентер, державший в руках пучок веток оливы. Хрисагон, десятник фаланги. Тот самый, что первым получил свою гривну. Понятлив, дисциплинирован не по-здешнему, а в пенсионный план из богатого надела, трех рабов и красивой бабы уверовал сразу и навсегда. Он сам вызвался на эту роль.
— Эй вы! — заорал десятник, размахивая ветками. — Главного давай сюда! Я посланник ванакса Энея!
— Какого еще ванакса? — заорали со стены в ответ. — Это который царек Сифноса занюханного? Откуда, бродяга, у тебя такой наряд чудной?
— Жена твоя соткала, когда я ее ублажил ночью! — заорал Хрисагон, не на шутку обидевшись за свой доспех. — Она еще сказала, что у нее муж — олух с отсохшим корнем! Это ты, если еще не понял. Зови царя своего, а то парни внизу уже терпение теряют. Если они в ваш городишко зайдут, тут стены кровью заплачут.
— Да вам сюда вовек не зайти! — раздался хвастливый бас. — Чего тебе надо, слуга безусого мальчишки?
Каллимах, здешний царь, поднялся, наконец, на стену. Здоровенный косматый мужик в бронзовом доспехе и круглом шлеме, он смотрел на воина как на насекомое. Впрочем, он тут на всех так смотрел, владея самым большим и самым богатым островом из всех Киклад. Наксос кормит тысячи людей. Тут с незапамятных времен строят каменные террасы, на которых разбиты поля, а торговля наждаком приносит царю неплохие доходы.
— Ванакс Эней предлагает тебе свое покровительство! — заорал Хрисагон. — Ты выйдешь из ворот и принесешь ему клятву верности! И тогда он не тронет ни тебя, ни твоих людей. Если не покоритесь, то город мы возьмем, и тогда живые позавидуют мертвым!
— Передай этому наглому щенку, — лениво ответил со стены здешний царь, — что в город ему вовек не зайти. Он половину своих босяков под этой стеной оставит и уйдет, трусливо поджав хвост.
— Твоей головой украсят храм Поседао, царь, — спокойно ответил Хрисагон и тут же отбил щитом стрелу, прилетевшую со стены.
Это было неслыханным нарушением обычаев, и воин лишь укоризненно покачал головой и медленно провел рукой поперек горла. Царь понял намек правильно, и со стены вновь полетели