Нефрет, так звали дочь господина имери-кау. Это слово значит «красивая», и девушка в полной мере оправдывала свое имя. Ее матовая, почти прозрачная кожа и точеные черты лица снились Анхеру каждую ночь. Она была совершенством, и он не мог отвести взгляд от девушки, когда встречал ее на рынке, покупающей зелень. Надо сказать, эти встречи не были случайностью. Анхер часами слонялся по базару, чтобы увидеть ее, и совсем скоро она начала узнавать его и улыбаться лукаво, стараясь, чтобы не увидела служанка. А потом Анхер заметил, что она стала одеваться нарядней, чем нужно для похода на рынок, и даже краситься ярче. Да, он ей нравился, но жениться на Нефрет — нечего и думать! Знатный жрец Тота никогда не отдаст свою дочь за простолюдина.
Анхер страдал. Страдал так, что это стало заметно посторонним. Господин имери-кау вызвал его и прямо спросил, в чем дело. И тогда он решился и попросил руки той, кого полюбил больше жизни. И как он в тот день не вылетел со службы? Одни боги это знают! Господин имери-кау разгневался не на шутку. Оказывается, Нефрет чуть ли не с рождения обручена с сыном одного вельможи, и сейчас все дело в брачном договоре. Семьи торговались за отступное, которое муж должен будет выплатить ей в случае развода, и за долю общих детей в имуществе, если он вдруг решит взять вторую жену. Но дело уже шло к завершению. Не пройдет и полугода, как Нефрет переедет в дом жениха.
Анхеру не с кем было поделиться своим горем. Ни отец, ни мать, ни братья не поняли бы его. Любовь? Какая еще любовь? Не может быть любви между дочерью богатого жреца и сыном камнереза. Это же просто невозможно! Для этого бедняк должен быть усыновлен знатным родом или возвышен самим фараоном. Иначе это становится противно принципам Маат, высшей справедливости и гармонии. Богатая женщина, вводя в дом бедняка, понапрасну растрачивает имущество рода. А это Исефет, хаос, противный богам.
Высокие истины Маат не могли успокоить парня, и он поделился своим горем с чужеземцем, с которым сдружился самым странным образом. Анхер и сам не понял, как оказался тогда с ним за одним столом и с кубком в руке. Он пил непривычный хмельной напиток и вываливал на худого, похожего на скелет вавилонянина все свои горести. Купец оказался прекрасным собеседником. Он за все время застолья и пяти слов не сказал, лишь всплескивал руками и охал в нужных местах. А потом он предложил Анхеру уехать далеко-далеко, в неведомые страны, где нет власти богов Земли Возлюбленной. И там он сможет забыть про свою потерю и выбрать красивейшую из женщин, которая скрасит ласками его грусть. Но Анхер отказался. Ему незачем уезжать. Он примет свою судьбу со смирением, как и подобает верующему в богов египтянину.
— Наверное, ты преувеличиваешь, — сказал тогда вавилонянин. — Я не верю, что бывают такие волшебные красавицы. Тебе просто нужно сходить к блудным девкам, парень. Ты выпустишь наружу то, что сдавливает твои чресла, и она окажется самым обычным воробушком, каких сотни.
— Нет, что ты! — горячо спорил мастер. — Это же Нефрет! Дочь самого господина имери-кау! Все наслышаны о ее красоте.
Прошла неделя, и жизнь снова потекла своим чередом. Работа, дом и посиделки с вавилонским купцом, который обладал необыкновенным умением слушать. Анхер хвалился работой, а когда напивался, снова переходил на предмет своей страсти. А потом случилось это.
— Господин имери-кау! — низко склонился он в тот день перед высоким начальством. — Какие будут указания на сегодня?
— Моя дочь! Отрада моего сердца!
Господин Начальник Работ как будто постарел на десять лет. Его лицо осунулось, а парик был растрепан. И даже краска, которой он подвел глаза, расплылась уродливыми потеками. Господин имери-кау плакал, не стесняясь. И он не мог сегодня говорить ни о чем другом.
— Госпожа Нефрет? — у Анхера даже голова закружилась. — Она заболела?
— Ее украли, — с горечью ответил жрец. — Она ушла на рынок и пропала по дороге. Люди видели ее едущей в носилках, окруженной чужаками. Все подумали, что это ее охрана! Никому и в голову не пришло ничего дурного, а ведь у нее не могло быть ни носилок, ни свиты! Наша семья не входит в число тех, кому это дозволено. Великие боги! Это же Пер-Рамзес! Тут стража на каждом углу, а чужеземцы, пришедшие из Великой Зелени, уже разбойничают прямо в столице! Куда смотрит хатиа? Моя девочка…
И жрец заплакал навзрыд, как будто забыв, что говорит с человеком, который стоит куда ниже на лестнице жизни, чем он сам. Видимо, он знал, что сможет разделить с этим парнем свое горе.
— Да как же! — Анхер вышел из покоев господина на подгибающихся ногах. — Как же так! Нефрет! Моя Нефрет!
В тот день купец Кулли нашел его сам. Он уже распродал весь свой товар и собирался отплыть домой. А как можно отплыть, не попрощавшись с другом? Так он тогда сказал.
— Пойдем, Анхер! Выпьем вина! — худое, похожее на череп лицо, расплылось в улыбке. — Я уже на рассвете уплыву на Кипр, а потом домой.
— Не пойду, — замотал головой парень.
— Что случилось? — участливо спросил Кулли. — На тебе лица нет.
— Нефрет! — горько понурился Анхер. — Ее украли!
— Кто украл? Когда? — изумился купец.
— Чужеземцы! Они увезли ее на корабле! — и мастер рассказал все, что услышал от безутешного отца.
— Это данайцы были, — со знанием дела ответил купец. — Больше и некому. Я сам видел, как вчера их корабль вышел из порта. Они часто воруют женщин, когда уходят торговать. Эти люди — сущие разбойники. На рынок в Энгоми повезли, не