Замдекана был сильно похож на географа Паганеля из советского фильма «Дети капитана Гранта». Не один в один, конечно, но очень похож.
— Валентин Трофимович, — представился он.
Тут же подхватил меня по-свойски под локоть и потащил к своему шкафу, где тыкнул пальцем в толстую стопку газет.
— Вот, посмотрите, Павел Тарасович, тут все ваши статьи за последний год собраны. И что приятно меня поражает, так это очень широкий спектр ваших публикаций. Достаточно редко сейчас можно встретить разносторонне образованного человека, который интересуется и внешней политикой, и экономикой, и вопросами идеологии. А также и историей!
— Вот только в географии не слишком хорошо ориентируюсь, — решил пошутить я.
— Ну, по части географии, Павел Тарасович, вы всегда можете к нам сюда обращаться. Понадобится какая-то статья по этой теме — лично мне звоните, порекомендую вам специалиста по тому региону, по которому вы захотите что-то написать для такой важной советской газеты, как «Труд». Вот, к примеру, у вас была статья про вьетнамского лётчика — крайне познавательно написано. А будь мы бы уже знакомы, вы могли бы позвонить мне, и я бы дал вам очень хорошего специалиста по этому региону. Может быть, у вас в статье какой-то абзац бы добавился, который показал бы, насколько уникально географическое положение Вьетнама.
— Большое спасибо за ваше предложение, буду иметь его в виду в будущем, — поблагодарил я энергичного замдекана.
Затем он, поскольку время уже поджимало, потащил меня на саму лекцию, при этом прихватив всю ту толстую пачку газет с моими публикациями.
Крайне интересно, конечно, выступать перед в основном преподавательской аудиторией — в таких сидят люди, которые в два, а то и в три раза старше тебя и смотрят на тебя с определённым снисхождением. Не могут даже представить, что толкового может сказать им человек в таком юном возрасте, по какому-то недоумению оказавшийся на трибуне. Правда замдекана очень быстро исправил ситуацию. Едва преподаватели собрались, он тут же вышел к трибуне и начал рассказывать о том, какой замечательный человек сегодня к ним пришёл по линии общества «Знания».
— Наверняка товарищи, вы его и по радио слушали — я лично с интересом слушаю передачи Павла Тарасовича, каждый раз, когда у меня появляется такая возможность. В частности, у него был очень-очень интересный цикл передач по колониализму. А вот это, товарищи — поднял он над головой и потряс пачкой газет — это публикации товарища Ивлева за последний год с лишним. Учтите, что они лежат у меня в кабинете, так что кто заинтересуется — подходите с удовольствием, дам вам почитать.
И вот в таком же духе он выступал минут пятнадцать, потратив почти половину моего предназначенного для общения с аудиторией времени. Я, слушая его введение в «Ивлевоведение», чувствовал себя живым классиком. А Валентин Трофимович выступал в роли восторженного почитателя, который воздаёт хвалу его гению перед собравшейся восхищённой публикой. Так что да, выражение превосходства надо мной с лиц возрастной аудитории достаточно быстро пропало — похоже, энергичный замдекана пользовался здесь немалым авторитетом.
Наконец и я вышел к кафедре. Посыпались вполне привычные вопросы, которые я постоянно слышал в других аудиториях. О том, каким образом я вообще стал журналистом и насколько сложно писать статьи — одна дамочка лет сорока вообще сочувственно спросила меня, удаётся ли мне поспать, учитывая, что наверняка каждую статью для такого солидного издания, как «Труд», мне приходится писать по несколько дней.
— К счастью, о нескольких днях ни в коем случае речь не идёт, — ответил я ей, — каждая статья пишется максимум несколько часов. Тут, как и в любом деле, главное — руку набить. Первую статью пишешь два дня, десятую статью пишешь день, сотую — три часа, а когда речь дойдёт до двухсотой статьи, вполне можно уже написать её и за полтора часа. Правда, конечно, о таком числе статей у меня ещё речи нет, поэтому за полтора часа у меня статью для «Труда» написать, конечно же, ещё не получится.
Правда, по лицам понял, что не очень верят сказанному. Ну да, это же ученые, которые вынуждены очень кропотливо писать свои труды. Были у меня знакомые доценты да профессора, вечно жаловались на то, сколько времени занимает оформление их работ по научным стандартам. Не столько времени занимает писать, сколько правильно оформить…
Как и ожидал, задали и вопрос, связанный не с моей журналистской стезей, а с внешней политикой. Люди в СССР невероятно интересуются внешней политикой, что есть, то есть. Спросили меня, конечно же, о Чили. Тема эта, само собой, у меня уже немножко на зубах навязла, но что же делать, мне и так было понятно, что в ближайшие дни при любых выступлениях у меня будут обязательно спрашивать про Чили. Так что отнёсся к этому вопросу терпеливо, ответил на него в единственно возможном русле — клятый американский империализм уничтожил прогрессивный социалистический режим при помощи внутренних предателей… Не обсуждать же мне с географами экономическую и политическую подоплеку произошедшего с той откровенностью, с какой я делал это в КГБ? Здесь вам не там!
Вернулся домой в полшестого, за полчаса до назначенного времени для приезда к нам Васи. Минут через двадцать и Галия приехала. Я к тому времени уже ветчинки и колбаски от Фирдауса нарезал, чтобы ее вопросом закуски не беспокоить, да выпивки всякой из бара для гостя подобрал. Так-то Вася водочку очень уважает, но на всякий случай я и коньяк на стол тоже поставил, мало ли он его заинтересует. Ну а сам пить не планировал.
Вася приехал к нам в гости ровно к шести, как и договаривались. Я ему говорить не стал, когда по телефону беседовали, что у нас у детей день рождения, и с Галией договорились, что не будем вообще эту тему при нем упоминать. Предупреждать заранее, с моей точки зрения, это все равно что вымогать подарки для детей. Как-то нехорошо…