Валентина припарковалась у Кинты-дель-Амо. Отсюда отлично просматривался подход ко дворцу, и она заметила две фигуры, пробудившие в ней любопытство, – девушка очень маленького роста и молодой человек, тащивший два рюкзака. По тому, как он то и дело проводил свободной рукой по волосам, Валентина поняла, что он нервничает.
– Это и есть охотник за привидениями? – спросил Оливер, отстегивая ремень.
– Не знаю, погоди… – У Валентины зазвонил телефон. Увидев, что это Ривейро, она попросила: – Ты не мог бы меня снаружи подождать?
Оливер вздохнул, но возражать не стал. Вылезая из машины, он изобразил, будто стреляет из пистолета, Валентина скорчила в ответ гримасу и ответила на звонок:
– Наконец-то! Ты где? Я тебе уже раза два звонила, почему не отвечаешь?
– Я около лестницы на небеса. Сейчас выезжаю в Сантандер.
– Какая еще лестница?
– Это название книжного магазина, “Лестница на небеса”.
– А, ясно. Заехал пообщаться с одной из наших “негритят”?
– Именно, – подтвердил сержант, и Валентина услышала, как зашуршали страницы. – Ее зовут Лена, она пригласила меня в кабинет в подвале, там сигнала нет.
– И что выяснил?
– Говорит, вчера вечером допоздна засиделась в магазине, домой ушла часов в десять. Но живет она одна в Торрелавеге, и подтвердить ее слова некому.
– Значит, алиби у нее нет. Завтра поговорю с судьей, который заменяет Талаверу, он вроде основательно ко всему подходит, может, уже распорядился проверить камеры наружного наблюдения по всему району. Как тебе эта женщина?
Ривейро ответил не сразу.
– На вид ничего, а так кто ее знает. Держится спокойно. Производит приятное впечатление.
– А может такое быть, что эта приятная женщина знакома с черным рынком антикварных книг? Вдруг она положила глаз на Коперника?
– Я об этом тоже подумал, но она не выглядит настолько… ушлой. Раньше она работала администратором в курьерской службе, потом жила за границей… Никакой связи с книготорговлей. Ей за сорок, а книжный магазин она открыла совсем недавно. Словом, подозрительной не выглядит.
– Хорошо, что еще?
– Мы с Сабаделем вычеркнули из списка Лолу.
– Лола… Это которая?
– Вдова, у которой муж был в инвалидном кресле. Та, что в Бургос переехала. Любительница детективных романов.
– А, “миссис Флетчер”!
Ривейро засмеялся:
– Она самая. Она уже неделю находится в больнице с воспалением легких, там это подтвердили. Так что ее вычеркиваем.
– Только напиши в скобках не “скончалась”, а “невиновна”, – пошутила Валентина.
– Так и сделаю.
– Но побеседовать с ней все же надо, они с мужем могли рассказать про книгу Коперника детям или вообще половине города. Давай дальше.
– Мы с Сабаделем побывали в библиотеке, наш симпатяга Серхио уверяет, что ушел домой в восемь, потому что летом библиотека в это время закрывается. Далее он отправился в кино в Сантандере со своей девушкой, потом к ней домой, ушел от нее во втором часу ночи. Контактные данные его подружки у меня есть. Так, дальше библиотекарша Адела. По ее словам, она тоже ушла в восемь, сразу направилась домой, в Инохедо. Ее ждал муж, у него проблемы со спиной, он плохо передвигается, вот она… Сама знаешь, рот у нее не закрывается.
– Да уж. Проверить ее слова надо, поговорить с мужем.
– И по камерам проверить, а то у нас тут кругом одни супруги и невесты.
– Кто дальше?
– Разведенная мать двоих детей, Рут. Она увозила детей к родителям в Комильяс на пару дней.
– Проверить можем?
– Она дала телефон ресторана, где обедала вчера вечером. Посмотрим. Теперь художница Марлен. Тут что-то мутно, она очень нервничала, когда мы беседовали. Говорит, что была с мужем, но он-де ложится очень рано, потому что пекарня открывается ни свет ни заря. Так что мало ли, да и живут они прямо у дворца. Поместим-ка ее в карантин.
– Хорошо, – согласилась Валентина, делая себе пометку и искоса поглядывая на Оливера, который скучал, облокотившись на капот. – Остался Хайме, инструктор по сёрфингу?
– Да. Его мы не застали, он повез группу детей на экскурсию. Сабадель снова поехал в школу сёрфинга, проверить, не вернулся ли.
– Отличная работа, вы молодцы. Я сейчас у кинты, потом расскажу, как все пройдет.
– Валентина…
– Да?
– Сабадель…
– Что с ним?
– Он после школы сёрфинга тоже собрался во дворец ехать, услышал про спиритический сеанс и загорелся. Мол, поедет для поддержки.
– Вот черт.
– Ну, тебя он послушается.
– Надеюсь, – вздохнула Валентина. – Может, это и неплохо, кто знает, поставлю его у двери, чтобы не пропустил полтергейста, если тот попытается улизнуть… А ты куда сейчас? Домой?
– Если я тебе больше не нужен, то да. Но если…
– Нет-нет, езжай домой. Это приказ. Ладно, мне пора, увидимся в Управлении и все обсудим. Предупреди Камарго.
Валентина проглядела список: из десяти “негритят” четверых можно вычеркнуть – трое мертвы, одна в больнице. Марта Грин, Лео Диас, Сусо и его вдова Лола исключаются.
Осталось шестеро: Адела и Серхио из библиотеки, художница Марлен, сёрфер Хайме, разведенная мать Рут и владелица книжного магазина Лена. Это если не считать Карлоса Грина и бородатого адвоката.
Ее размышления прервал писк телефона: пришло сообщение. Пропущенный вызов от Клары Мухики.
– Клара, ты звонила?
– Да. Про садовника хотела рассказать. Новый судья возбудил-таки дело. Как только придут результаты токсикологии, я тебе дам знать.
– Спасибо, Клара. Что за чудо этот новый судья, да? Как его зовут?
– Антонио Марин, он, наверное, самый молодой из всех наших судей. Дельный малый.
– Как там Талавера?
– Лучше. До него наконец дошло, что если что-то делать или не делать, то жди последствий.
– А чего он не сделал?
– Спортом не занимался, ел все подряд. Ох уж эти короли вечеринок… Сначала хорохорятся, а потом их ногами вперед выносят.
От Валентины не ускользнули раздраженные нотки в голосе подруги – Клара не так давно потеряла мать, и теперь ей сложнее стало разговаривать о смерти, болезнях, беспечном отношении к жизни.
– Вот увидишь, он скоро поправится. И не переживай так, каждый сам выбирает свой путь, – сказала Валентина. – Мне пора.
Попрощавшись с судмедэкспертом, Валентина вышла из машины. Оливер уже извелся от нетерпения. Не теряя больше времени, они направились к дворцу, но, не успели позвонить в дверь, как из-за угла показался Сабадель. Пятна пота темнели у него не