— Не вам, а девушка вашим был! — сказал один из них, но старший в их компании посмотрел на говоруна и тот поник.
Вот что мне нравится в этих ребятах, что у них всегда есть субординация и подчинение старшим.
— А девушки что-то должны? — с напором спросил я, бывший готовым уже и размяться.
— Отдыхайте! Никто ничего не должен! А девушки ваши красавицы, смотрите, чтобы не украли! — сказал самый старший среди горцев.
Вот и хорошо, что ничего не случилось. Драться и заканчивать только начавшийся вечер в отделении милиции не хотелось. Но я Таню даже в туалет буду теперь сопровождать. Про угрозу украсть девушку, пусть и в шутливой форме, но прозвучавшую от кавказца, нужно помнить. Как там у классика Гайдая в «Кавказской пленнице»? Барбарбия киргуду!
— Объединим столики? У меня здесь все схвачено, договорюсь! — бахвалился Эдик, когда мы отошли чуть в сторону.
— Давай чуть позже. Мы хотели бы побыть немного со своими дамами.
— Танька здесь? Или ты еще с кем? — заговорщицки спрашивал Эдик. — И это… Мне Лидка призналась, что вы это… я же друг ее теперь. Ну ты понимаешь… От дружбы до большего расстояние небольшое.
— Рад за вас, не трепись ни с кем, — сказал я и сменил тему разговора. — Отойдем!
Я взял Эдика за рукав его модного пиджака и отвел в сторону.
— А, старик, ты слышал, что Илью убили? Жуть. Он был лучшим фарцовщиком, — Эдик был явно во хмели и не настроен на серьезный разговор.
Но поговорить нужно было, что я и сделал, когда мы отошли и присели на край небольшого фонтана, я завел разговор о собрании «экономического кружка».
— Я собирался тебе на днях звонить. Собрание я намечаю на следующее воскресенье. Можно провести у меня в общежитии в актовом зале, — сказал я.
— Вот и еще одна польза твоего общежития. Женщин водить можно, там, наверное и студентки твои нечего такие…
— Ты меня слышишь, Мальцев? Чтобы все организовал. У меня уже почти готова программа, которую я буду предлагать, — сказал я, даже немного встряхнув парня.
— Да понял я. Все, давай гулять!
И я был с ним согласен. Забывшись обо всем, мы отдыхали. Мы молоды, мы хотели этого. Вот только то и дело, но наступала тревожность. К чему бы это?
Глава 4
Я сидел в своем кабинете и в очередной раз пролистывал ту программу, которую собирался предложить на собрании членов кружка уже буквально послезавтра. Не могу сказать о себе, что я — истина в последней инстанции, но то, что хотел предложить, казалось мне более чем правильным и своевременным.
Если уж признаться откровенно, то современная экономическая, да и социальная система Советского Союза явно устарела и во многом держится на пропаганде, часто — на неплохой работе с молодёжью и самими гражданами, но всё это требует доработки. Но слишком много пробуксовок, которые видны мне, человеку, знающему, чем все закончится. А вот обыватель все еще пребывает в неведении.
Нужна частная инициатива, полностью подконтрольная государству. Ни в коем случае нельзя допустить такой приватизации, при которой крупные фабрики, заводы и целые отрасли уходят из-под контроля государства. Да и вообще, я не собираюсь потакать частникам даже в своих программах.
До сих пор не могу понять, зачем Хрущёв уничтожил артели, которые работали в рамках сталинской системы экономики и, порой, были настоящей палочкой-выручалочкой, в том числе для решения социальных проблем. И была жестокая система налогообложения, карающая длань государства за экономические нарушения. И это работало.
— Чем занимаешься? — в мой кабинет истории и социально-экономических дисциплин вошла Настя.
— Да вот, думаю над новыми инициативами, — сказал я, закрывая тетрадь.
— Все вокруг ещё не отошли от твоих прежних инициатив, — сказала Настя и громко, заливисто рассмеялась. — Первый секретарь рвет и мечет. Давно хотела увидеть его таким… беспомощным.
Она была в курсе, насколько прогневался наш Первый секретарь райкома комсомола товарищ Трошкин. У него не получилось надавить на меня, так что он пробовал сделать это через Настю. Вот только главная комсомолка училища… Впрочем, а кто она теперь? После того, как я был обласкан советской прессой? Может я уже главный комсомолец? Так вот, Настя менялась на глазах. Она превращалась из серой мышки во вполне себе компанейскую, между тем, деловую девушку и комсомолку.
— Ты хотела поговорить со мной о Степане? — спросил я.
— Мне не с кем об этом поговорить. Все подруги, с которыми я ещё общаюсь после университета, уже замужем либо готовятся выйти замуж, — опустив глаза, смущённо сказала Настёна.
— И поэтому ты решила найти подружку во мне? — усмехнулся я. — Нет, ты ничего не подумай. Я вижу в тебе друга. Правда, разделяю все же понятия «друг» и «подружка». Так что ты мне именно что друг.
— Ты не хочешь об этом говорить? — как будто обидевшись, спросила Настя.
— Да нет же. Только в делах любви советчиков быть не может. Тут либо сам шишку на лбу набьешь, либо потом обвинишь в неудачах того, кто давал советы. Но моё мнение такое: Степан — мужчина достойный. А ваша разница в возрасте — это не помеха, — сказал я, улыбнувшись. — Ты не замечаешь, что ты как тот цветочек расцвела? Когда ты была с Жекой, вела себя как серая мышь. Теперь ты бабочка.
— Скажешь тоже… — смутилась Настя.
— Ну такая… моль, — пошутил я, получив удар кулачком в плечо.
— Таракан! — решила вернуть мне.
Как часто мы оглядываемся на то, как будем восприняты в обществе! «Так не делай», «Ты должен»… Общественное мнение важно. Но, на мой взгляд, ещё важнее то, чего именно хочешь ты. А это понять очень сложно.
Но во всем нужна мера. Нельзя самореализоваться не оглядываясь, считая, что все вокруг тебе должны, ну а ты никому. К примеру, я против различных субкультур, в основе которых лежит разрушение общества. Впрочем, обвинять огульно рокеров и прочих хиппи я бы не стал. Это государство не досмотрело, перестало быть актуальным, не распознало и не дало молодым людям того, к чему они могли бы стремиться и ради чего жить.
Если бы не ложь, то сказка стала бы былью, а не пылью. Лгут в