Сталинские артели имели немалое значение в процессе восстановления экономики после войны. На момент их запрета Хрущёвым доля артелей в экономике Советского Союза составляла до сорока процентов. На мой взгляд — это даже много, достаточно допустить тридцать процентов и регулировать это. Но опять же, действовали тогда выборочно. Если в каком-то регионе сложная логистика или нехватка продовольствия, то артелям разрешалось работать в этом направлении. Ведь главная цель — накормить людей, чтобы они не умерли с голоду, при этом не нарушая идеологические основы советского государства. Во времена хрущёвского волюнтаризма люди были вынуждены искать лучшие доли, до того работая артельщиками.
А сейчас плодятся и множатся цеховики, некоторые из которых вполне вписались бы в новые правила, пусть даже их доходы резко бы упали. Но зарабатывать даже тысячу рублей — это огромные деньги для Советского Союза. Вот и зарабатывали бы, жили спокойно, машины покупали, строили бы кооперативные квартиры.
— Всё, я иду с тобой. Ещё не хватало, чтобы мою девушку приглашал какой-то рыжий от моего имени, — решительно сказал Степан, взяв полотенце и направившись в коридор.
— Как бы это еще договориться и попасть в Асторию! — озвучил я свои мысли.
— Эка замахнулся…
* * *
Первый секретарь районного комитета Комсомола сокрушался и всячески выражал своё негодование. Он ходил из угла в угол своего кабинета и не прекращал бурчать. Если бы кто-нибудь сейчас зашёл в помещение, занимаемое райкомом комсомола, то ужаснулся бы аморальному поведению Первого секретаря и его помощницы.
Сам секретарь ходил из угла в угол, будучи одетым лишь в семейные трусы, а вот его помощница была вовсе голой. Она возлежала на столе, с которого пять минут назад были в порыве страсти скинуты все канцелярские принадлежности. Собирать разбросанные ручки, бумаги, календарь придётся намного дольше, чем длился сам акт страсти.
— Ну как так-то получается? Как этому рыжему удалось меня окрутить? — подтянув трусы выше пупа, не обращая внимания на то, что выглядит комично, секретарь продолжал сокрушаться.
— А он хорош! Будто специально все подстроил. И лихо так вышло… И просто так. Ведь понятно же, что «Смену» читают все, тем более партийные работники, — сказала Маргарита, игриво, будто лениво потянулась, поглаживая себя по бёдрам. — Трошкин, ты всё, можно одеваться? Или ещё чего?
— А? — …
— Трошкин, мне одеваться, или ты ещё на что-то способен? — усмехалась Марго.
— Одевайся, конечно! — с испугом в голосе произнёс Игорь Владимирович Трошкин, ответственный Первый секретарь райкома Комсомола.
И сейчас эта ответственность заключалась в том, что истинный комсомолец не мог допустить, чтобы истинная комсомолка всё ещё возлежала на столе, за которым принимаются важнейшие решения. Тем более в полном неглиже и в таких развратных позах, что в иной раз Трошкин потратил бы на них девушку еще пару дополнительных минут, вряд ли больше.
Нельзя сказать, что связь Игоря и Маргариты была уж столь порочной. И, дело не в том, сколько минут длился их «порок». Молодые люди действительно думали пожениться. Притягательная, красивая, умная Марго считала Трошкина перспективным, потому и ублажала своего будущего мужа, отнюдь не считая себя пошлой или падшей.
— Трошкин, а не войти ли тебе в сговор с этим выскочкой? Где-то я читала мудрую мысль: врагов своих нужно держать поближе к себе, — Маргарита изрекла из себя мысль, выдающую в ней женщину непростую, а способную анализировать и «схватывать на лету» удачную для себя позицию.
— И что он будет делать? Стой… — Трошкин засеменил к начавшей одеваться девушке. — А не решила ли ты, что он тебе больше подходит?
Марго рассмеялась.
— Трошкин, Игорёк, ревность — это пережиток буржуазного строя! Да и мне хватает твоих двух-трёх минуток, — сказала Марго и весело рассмеялась вновь.
Было видно, что Трошкину это не по душе. Ему, как и любому мужчине, не нравилось, когда женщина указывает на недостатки их интимной жизни.
Однако для Маргариты Александровны Булкиной, девушки, переехавшей в Ленинград из Опочки, бывшей из бедной семьи, но рождённой истинной красавицей, в принципе, было безразлично, сколько там минут ей нужно потерпеть близость Трошкина. Важнее было то, что она уже получила комнату в коммунальной квартире, а в перспективе получить отдельную жилплощадь с парнем, которому прочат большое будущее в партийной карьере.
Булкина готова была сделать всё, лишь бы не вернуться в нищету, из которой, как она считала, уже выбралась. Трошкин был из хорошей семьи, имел деньги, красиво жил и красиво ухаживал за своей невестой. Были, конечно, ограничения — Первому секретарю следовало всегда выглядеть образцово. Но это — мелочи. Поехать в кафе подальше от района — и там его уже не узнают, скорее всего. Можно и чуть больше выпить, чем Игорь и пользовался.
Телефонный звонок заставил обоих вздрогнуть. Грудь Марго вздрогнула, а то место, на котором она обычно сидела, съехало со стола, и девушка чуть упала. Правда сделала это так грациозно, что хоть картину пиши под названием «падшая женщина».
В отличие от всего остального, телефон был со стола убран аккуратно, поставлен на подоконник. Страсть — страстью, а ценное имущество портить не стоит.
— Ты подойдёшь к телефону или мне? — спросила Марго, несмотря на своё падение, опомнившись первой.
— Да-да, конечно, — сказал Игорь Владимирович, вновь натянул сползающие трусы к груди и взял трубку. — Первый секретарь райкома у аппарата!
— Когда я звоню, Игорь Владимирович, телефон нужно брать немедля! — начал разговор с упрёка голос товарища Аристова.
— Товарищ Аристов, я весь во внимании, прошу простить меня! — деловым тоном произнёс Трошкин, снова поправляя трусы.
— Вот и внимай! Газеты читаешь? — строго спросил Аристов.
— Конечно!
— Почему допустил? Или не понимаешь, что не твоё имя сейчас впереди, а какого-то Чубайсова? При таком раскладе и твои родители могут не помочь, — отчитывал комсомольца Первый секретарь Ленинградского горкома КПСС Аристов Борис Иванович. — Что ты за работник, что твои подчиненные в газете, а ты так… никак.
Не то чтобы Аристов делал ставку на Трошкина, но иногда именно Игорь поднимал нужные темы на собраниях комсомольцев Ленинградской области — по просьбе самого Бориса Ивановича. Бывают такие вопросы, которые должны прозвучать, как инициатива снизу, а лучше от молодежи. Ну и родители Трошкина не последние люди, работают в сфере торговли, просили за своё чадо — они видели в сыне будущего гениального управленца.
—