Романов положил трубку.
— Освободят, но под вашу ответственность, Анатолий Аркадьевич.
— Спасибо, Григорий Васильевич. Я ваш должник.
— Ну а теперь давайте о других неотложных делах.
— Со времени нашей встречи, Григорий Васильевич, я все тщательно обдумал.
— Любопытно.
— РПЦ — это лишь экономическая база. А если решать стратегически, в государственном масштабе, нужна структура, которая закладывала бы основы реформ сразу во всех сферах. Причем — не только хозяйственных.
— Так вот, значит, какие у вас «другие идеи», — улыбнулся он.
— Это собственно еще не идеи, а только, так сказать, их обрамление. Нам как раз необходима команда, которая бы не только генерировала идеи, но и давала им научное и практическое обоснование. Готовила — к реализации.
— Ну мы с вами еще в Москве вчерне договорились, о том, что вы возглавите такую, как вы выразились, структуру. Собственно для этого мы и выделили вам квартиру на Кировском.
— Пока квартиры достаточно, я даже готов там разместить иногороднюю часть своей команды, но в идеале будет построить специальное здание.
Я думал, что первый секретарь удивиться моей наглости. Ведь должен же быть предел его готовности помогать мне, но недооценил главу Ленинграда.
— Сейчас в Ленинграде строится здание для филиала ВНИИСИ, но в связи с грядущим перепрофилированием этого научного учреждения, я могу договориться с Академией Наук, чтобы она передала здание на нужды города, тем более, что оно и так висит на балансе горисполкома.
— Благодарю, Григорий Васильевич. Я хотел бы взглянуть на проект. Может быть, понадобится внести в него какие-нибудь изменения для нужд нашей организации.
— Я организую встречу с главным архитектором Ленинграда. С ним все и обсудите.
— Хорошо. А теперь я хочу вот о чем с вами договориться, Григорий Васильевич.
— Слушаю вас, Анатолий Аркадьевич. Убежден, мы поймем друг друга.
— Для того, чтобы создаваемая структура могла максимально эффективно приносить пользу Ленинграду и всему Союзу, нам необходима максимальная же самостоятельность — административная, хозяйственная, финансовая. Мы не собираемся висеть на балансе горисполкома. Наоборот. Мы будем сами зарабатывать деньги. Выкупим предоставленные нам объекты. Станем платить налоги и зарплату своим сотрудникам. Сами закупать необходимое нам оборудование и расходные материалы. Оплачивать электроэнергию и водоснабжение. В идеале нам нужны собственные земельные участки под возведение своего жилья и предприятий, которые эти самые доходы и будут приносить.
Все-таки мне удалось поколебать благодушную готовность ленинградского персека во всем мне способствовать.
— Вы хотите создать в Колыбели Революции частную корпорацию? — удивился он.
— Не частную, Григорий Васильевич, а — общественную. Для нужд всего народа.
* * *
Матюшенко вышел из кабинета начальника отдела с пылающими ушами. Да что это, мать вашу, такое! Сначала одного не трогай, потому что тот якобы находится в разработке Конторы Глубокого Бурения, теперь другого отпускай! Да как отпускать! Ведь он же дал признательные показания, в которых взял всю вину на себя.
И ведь все логично. Жена его бывшая к одному из таких спекулянтов ушла. Следовательно имеется личный мотив. Опять же — мужик отставной вояка. Прошел несколько «горячих точек» планеты, значит, с психикой не все в порядке. А главное — данное им описание места происшествия и самого преступления полностью соответствует картине, установленной следствием.
Лейтенант уже потирал руки, предвкушая какой он проведет следственный эксперимент. Как расположит манекены, изображающие трупы потерпевших, как станет засекать время, чтобы удостовериться, что подследственный действительно укладывается в хронометраж событий, выявленный в процессе экспертизы. И все честно, без какой-либо липы — в протокол.
И на тебе! Освободить за недостаточностью улик. Улик и, правда, маловато, но ведь дыма без огня не бывает. Тройное убийство с последующим грабежом — так просто никто на себя не возьмет. Это же вышка! Конечно, Матюшенко чувствовал, что кого-то подследственный все же прикрывает. Да и грабеж этого фарцовщика отрицает. Говорит, что ни рубля не взял. Доллары точно не взял. А вот рубли…
Мешало лейтенанту то, что никому неизвестна точная сумма похищенного, ибо никакой бухгалтерии этот Шатыро, понятно, не вел. Да и шмотки и дорогостоящую импортную технику грабители не взяли, а ведь это — десятки тысяч советских рублей. Так что с мотивом мести картина преступления вполне соотносится. Э-э, да что теперь об этом думать!
Все его построения пошли прахом. Сейчас вернется в отдел, подошьет последние бумажки в дело и сдаст папку в архив. А опасный убийца станет гулять на свободе. И может быть начнет выбирать новую жертву. Робин Гуд из Питера, мать его. Уходить надо из угро и вообще из МВД, вот что. Все равно не дают нормально работать. Возле своего кабинета Матюшенко наткнулся на посетителя.
— Анатолий Аркадьевич?
— Здравствуйте, Андрей Петрович. Я к вам.
— Здравствуйте. Заходите.
Он толкнул дверь, но она оказалась заперта. Ну да «убойный» отдел обедал. Отворил своим ключом. Пропустил посетителя. Интересно, что ему сейчас начнет впаривать это рыжий? Начальник не сказал, но лейтенант чувствовал, чьи веснушчатые уши торчат из-за внезапного приказа освободить подследственного Конопельку.
— Слушаю вас, — сказал Матюшенко, когда Чубайсов уселся напротив него.
На этом стульчике у приставного столика чаще всего сиживали подозреваемые или свидетели, но рыжий счастливо избежал и первой и второй роли. Хотя ведь был же уже на крючке. И теперь приперся сам. Зачем? Вызнать, что с его дружком-подельником? Да ведь наверняка уже знает. Вон как лыбится, что твой масляный блин.
— Мы же вроде на «ты» перешли? — сказал рыжий.
— Это — на тренировке. На ринге на «вы» идут только в спарринге.
— Да ладно тебе, Андрей! — отмахнулся Чубайсов. — Неужели же ты не понял, что никакой я не «блатняк», ни в криминальном, ни в обиходном смысле. Я тебя прекрасно понимаю. Схватить мерзавцев за шкирку и усадить на скамью подсудимых — это и долг и честь для настоящего мента, но сейчас начинаются дела поважнее, чем раскрытие убийства валютчика, спекулянта и двух его телохранителей урок. По ним страна не заплачет.
— Это какие же такие дела? — недоверчиво хмыкнул лейтенант.
— Страну спасти.
— От кого? От американских империалистов? Ну для того есть РВСН… А ежели —