И сильно выручило меня прибытие на эти странные «беседы», хотя, фактически допросы, Соломона Юрьевича. В его присутствии майор просто остерегался задавать мне провокационные вопросы. Но, сволочь, он так и не раскрыл мне ни подробности нападения, ни личности тех подлецов, кто напал. Но «больничный телеграф» всё равно выдал мне, кто в меня стрелял. Оказалось, что уже с самого начала «голоса» раздули из-за этого нападения шум до небес. Это вдруг оказались, надо же, сотрудники «кровавой гебни» капитан Лившиц и лейтенант Слонов! Вот сволочи! Мне эти «оборотни в погонах» с самого начала сильно не нравились! Это они же, вместе со старшим лейтенантом Збарским, хотели подставить меня с валютой. Хотя, явно кто-то и повыше! Они не могли действовать сами по себе! В КГБ так просто не бывает. Вот фамилии четвёрки бандитов в «голосах» то ли не приводились, то ли слушатели не обратили на них внимания, и пока они мне остались неизвестны. Придётся как-то выяснить уже позже.
Вообще-то, судя по «голосам», этим сволочам я уже отомстил. Капитан Лившиц, оказывается, был сразу же убит — обе пули попали ему прямо в сердце, но лейтенант Слонов — хотя, кого-то ведь и допросить надо, оказался лишь тяжело ранен, но выжил. И из бандитов как бы выжил один странный толстяк. Вообще-то, я думал, что все погибли, но, оказалось, ему всё-таки повезло. Не дострелял его Лившиц. Ну, пусть, для допросов сгодится. Срок он получит в любом случае, скорее, и немалый. Как ни крути, покушение на убийство, да ещё в составе организованной группы и с применением огнестрельного оружия. Жалеть его не будут. Нападение резонансное, уже многие важные лица за границей как бы интересовались моим состоянием. Понятно, что тут больше примешана политика, и откровенная антисоветская, но у меня там и простых поклонников должно быть много. Многие мировые деятели культуры, политики и прочие знаменитости как бы дружно выразили протест творящимся в СССР явным беспределом страшного КГБ и прочих уголовников. Это, конечно, сильный плевок в адрес Союза, но моей вины тут нет. И советской власти придётся теперь хоть как-то и срочно реагировать. Понятно, что и мне, чтобы вдруг не вляпаться в разные неприятности, да ещё с политическим оттенком, надо быть сильно осторожным. Ну, ничего, выкручусь, так я антисоветской деятельностью никогда не занимался. И не активист, но за советскую власть.
А так, я уже вполне пришёл в себя и чувствовал себя терпимо. И, надо же, меня, как важного лица, и содержали в отдельной палате, и кормили лучше, чем других больных. Правда, я это просто принял к сведению. Раз замешан КГБ, мне всё ещё могла грозить опасность. Бунтовать против установленных порядков я и не думал. Мне, главное, поправиться и скорее выйти из больницы. Но всё равно придётся полежать ещё пару недель. А позже, скорее всего, дадут немного посидеть и на «больничном». Всё же ранения не совсем простые. Но организм у меня молодой и крепкий, и, похоже, ещё имелся и какой-то бонус с усилением регенерации, возможно, по причине попаданства. Судя по всему, мои раны явно заживали немного быстрее, чем положено, так как врачи просматривали на меня немного удивлённо. И это меня радовало. Конечно, не могли все эти неведомые дела остаться без последствий и постороннего, чуть ли не божественного, вмешательства. Что же, тому, кто за мной присматривал, я был благодарен. Уж точно постараюсь учесть их пожелания. Может, и никого не имелось, но всё равно спасибо!
А Инге, своей милой и слегка неверной жене, я был сильно рад. Уже соскучился не просто по её нежности, а по ней самой. Хотелось просто посидеть рядом, потрогать ладошки, послушать её голос. Хоть как, люблю я её — конечно, не больше жизни, но сильно. И, учитывая все обстоятельства пропаданства, считал, что это божественные силы свели меня с ней. Может, ради неё самой, но скорее, наших детей? Поэтому я и сейчас, несмотря на все испытания, выпавшие на мою долю, намерен был как можно больше прожить с ней, если честно, и образно, и до гроба. Как ни крути, первая жена всегда от бога, и чтобы она и далее единственной и неповторимой и осталась. И чтобы подарила мне как можно больше детей!
Да, Инга у меня стройная и ослепительно красивая блондинка с длинными светлыми волосами, и чуть ли не до тугих ягодиц, ещё и большими синими глазами, и может запросто свести с ума любого мужчину. Одним из них как раз я и являлся. Несмотря на разные нехорошие испытания, ниспосланные именно ей на меня, мы до сих пор являлись мужем и женой. Хотя, больше неё самой, теперь меня с ней крепче любых уз связывали наши дети. Сыну Никите и дочке Наташе пока исполнилось лишь по году, и жена их с собой не взяла. Хотя, с ними её ко мне, скорее всего, и не пустили бы. Пока они остались в нашей квартире с её младшими сёстрами Ирмой и Инессой. А что, хорошие девочки. Такие же красавицы, как их сестра и мама Анна Васильевна, и умницы. Хотя, они уже большие — Ирме все пятнадцать лет, а Инессе — одиннадцать. Справятся.
— А, Инга, хоть пусть что творится! Я очень рад, что тебя пустили ко мне. Как видишь, ничего страшного. Оклемаюсь. Я и на границе был ранен, хоть и не так тяжело, но и тогда быстро выздоровел.
— Ох, Слава, знаешь, как мы все сильно перепугались! Я себе места не находила! Ох, что там творилось, когда тебя нашли. Ты же лишь немного до дома не дошёл. —