А так, мои близкие эти две долгие для них недели практически просидели дома. Они постоянно ждали и новостей обо мне, так и моё отсутствие всё равно сказалось, так как выросла, хоть и немного, нагрузка на Ингу. Всё-таки ранее и часть домашних дел, и уход за детьми лежали и на мне. Так что, ей скучать не приходилось. Кроме того, у нас в квартире нежданно побывало и много самых разных гостей, так ей пришлось и отвечать на многочисленные звонки, в том числе и из-за границы. И просто от важных людей, и дипломатов из разных стран. И ведь умудрились найти откуда-то наш номер. Ладно, что к нам в дом милиция мало кого пускала, лишь близких друзей и, конечно, представителей городских и партийных властей. И все дружно выражали Инге сочувствие и желали моего выздоровления. Мы мигом стали востребованными. Хотя, если «голоса» постоянно передавали мою музыку и неистово клеймили «кровавую гебню» и злых русских бандитов, осмелившихся поднять свои подлые руки на мировое музыкальное достояние. Да, за границей нападение на меня наделало много шума. Хотя, если предоставили такой удобный повод попинать советскую власть и СССР, кто там откажется?
Вот в самом Союзе обо мне и нападении на меня почти нигде и практически ничего не говорилось. Только разные слухи и гуляли. Да, большое упущение советских государственных органов. Можно же было выпустить хоть небольшие сообщения. И сразу же сбили бы многие нежелательные слухи и разную антисоветскую клевету. Да, сильно хромает советская пропаганда. А так, Ленинград, и намного ранее наступления новых времён, и откровенно бандитских, прослыл как бы бандитским городом. Конечно, криминальные элементы в городе имелись, но нынешние времена даже близко не стояли с поздними. Сейчас вообще был настоящий рай для законопослушных горожан и гостей города. Почти ничего криминального. Но если история не изменится, то этого, похоже, не избежать…
Глава 4
Пропаданец не пропадет…
— Тут, Слава, оказывается, немцы насчёт тебя интересовались. Опять наши прежние знакомые, которые на записи приезжали. Они в горисполком, отдел культуры, недавно звонили. Как бы выражали сочувствие и желали тебе скорейшего выздоровления. И как бы выразили желание сделать, конечно, после твоего выздоровления, новые записи. И наши не только согласны, но и сами настаивают. Вот только у тебя же пока ничего нового не имеется? Что им покажешь?
Понятно! Значит, немцы из компании «PolyGram Records» из Федеративной Республики Германия спешили сорвать куш, и точно немалый. Ну, да, сейчас моя личность, возможно, и из-за покушения на меня, явно вызвала на Западе ещё больший интерес. И мои «новые» произведения там наверняка будут многим интересны. Хотя, это и в наших интересах, и даже советских властей. Советскому Союзу лишняя валюта никак не помешает. И, главное, она, хоть мне мало что достанется, всё же пойдёт на государственные нужды. Тем более, музыка, если честно, откровенно ворованная, и меня порой тоже совесть нехило мучает. И мне свои невольные грехи, вообще-то, и осознанные, хоть слегка замолить хочется. Хотя, надо постараться что-то урвать и для себя. Придётся подумать немного.
А что и чиновники из отдела культуры горисполкома желают поучаствовать в записи, то и это понятно. Наверняка и городу что-то перепадёт? Пусть. Я же, раз родился в Ленинграде, как бы местный и должен заботиться и о родном городе. Жаль, что у властей Кириши, где я вырос, и который считаю своей малой Родиной, не тот уровень, чтобы тоже напрямую вести дела с заграницей. Ну, всё это меня уже не касается. Мне, главное, выдать нужную музыку.
— Не переживай, Инга, постараюсь всё подготовить. И для тебя подберу новые песни, и даже на иностранных языках. На английском и французском точно будут. Так что, всё запишем.
И эти слова Ингу явно обрадовали. Она у меня всё-таки слегка тщеславная, всё хочет блистать на сцене. А вот мне самому, немало знающему, конечно, из будущего, о не совсем порядочных нравах в музыкальной тусовке, не хочется, кровь из носу, пускать её туда. Если всё-таки сунемся, то я там со временем запросто могу потерять ветреную жену. И так с трудом склонил её на свою сторону, может, ещё и не полностью. Хоть Инга сейчас мне как бы и не врала, но у неё очень переменчивое настроение! Ведь не просто жена, а любимая и единственная, и она как бы дана мне свыше, и её потеря однозначно станет для меня непоправимой утратой. Да, не хочу её терять!
А так, да, надо постараться. Я, судя даже по «голосам», сильно популярен за границей, но и Ингу там нехило обожают. Лишняя слава нам не помешает. Что ни говори, и голос у неё хороший, не хуже, чем у Людмилы Сенчиной, милой «золушки» советской эстрады, скорее, и получше. Сейчас моя жена, хоть и не является профессиональной артисткой и практически не выступает на сцене, похоже, даже у нас, в Советском Союзе, более известна, чем Сенчина или многие другие советские певицы. А за границей она вообще «звезда» мирового уровня, популярна практически на уровне со многими иностранными певицами. Ну, может, разве что слегка уступает самым известным, и всё. В общем, точно «звезда»!
Моя жена, помимо красивой внешности,