— Зимой, конечно, в Бадене не столь насыщенная жизнь, как летом, но развлечения всегда найдутся, — Голицын благосклонно посмотрел на Крюкова. — Вот, например, послезавтра его высочество герцог Энгиенский устраивает вечер. Я приглашён и с радостью похлопочу за вас. Думаю, его высочество мне не откажет. И вы познакомитесь со всем высшем обществом Бадена, да и внесете некую новизну в местный бомонд. Всё-таки новые лица — это всегда интересно, особенно дамам. Да что же мы всё болтаем здесь, поехали уже, а то обед остынет, и Антуан мне этого никогда не простит. Следуйте за мной, господа, — и Голицын резво запрыгнул в свою карету, в то время как молодые люди внимательно смотрели ему вслед.
Уже в карете Краснов внимательно посмотрел на Крюкова и немного растерянно произнёс:
— Тебе не кажется, что для обострившейся подагры князь Голицын очень шустро бегает?
— Мне кажется, что он очень выразительно хромал перед его величеством, — хохотнул Крюков. — Чем больше я узнаю высший свет, тем больше поражаюсь, если честно. А вообще хорошо, что всё так получилось, — и Лёня принялся смотреть в окно.
— Нет, я, конечно, знал, что нас воспринимают как фаворитов, — угрюмо сказал Саша. — Но никогда не думал, что князь Голицын будет мальчишку гонять, чтобы проверить, когда я приеду.
— Да ладно тебе, — Крюков ухмыльнулся. — Однажды до всех дойдёт, что быть любимцем его величества — это не так уж и хорошо на самом деле. Но, конечно, странно смотреть, как целый князь с простым офицером расшаркивается. Видимо, хочет, чтобы ты за него словечко перед Александром Павловичем замолвил.
— А Скворцов, какой жук, вот уж не думал я… — Краснов внезапно замер, а потом расхохотался, прикусив костяшки пальцев.
— Что? — Крюков нахмурился, глядя на упавшего на подушку Краснова, и практически сразу его лицо разгладилось. — Уж не хочешь ли ты сказать, что его величество примерно предполагал, что всё так получится с князем Голицыным, и только поэтому разрешил тому сбежать на воды посреди зимы, подагру лечить? А ведь так и вышло, как он предполагал, — добавил он тихо. — И до чего же хорошо всё сладилось. И жить нам предстоит почитай в роскоши, да и герцогу Энгиенскому мы уже послезавтра будем представлены. И не надо изгаляться, придумывая, как именно с ним знакомиться будем. М-да-а, это мне, считай, несказанно повезло, что я Макарову понадобился, ой как повезло, — карета между тем начала останавливаться у слишком большого, с претензией на роскошь дома…
— Пойдём, друг мой, Лёня, — пафосно произнёс Краснов. — Нам сейчас придётся потчевать князя и его гостей придворными сплетнями. Ты меня одергивай, если опять заносить начнёт. И так вон все уже думают, что из-за языка длинного меня сюда сослали. — И Саша первым легко выпрыгнул из экипажа, с любопытством оглядываясь по сторонам.
* * *
Я устало посмотрел на Эдувиля и не удержался — потер переносицу.
— Я никак не могу понять, что вы хотите от меня, господин посол? — мне уже надоело слушать его. Уже полчаса прошло, а мы никак не можем подойти к сути вопроса, из-за которого он ко мне явился.
— Хочу не я, ваше величество. Я всего лишь озвучиваю волю его величества Наполеона, — терпеливо повторил француз уже в десятый раз. — Дело касается Мальты.
— Вот этот момент я как раз понял, — я снова потёр переносицу. — И какое отношение к Мальте имеет Российская империя? Ну, кроме того, что мой отец зачем-то вполне официально наградил леди Гамильтон за помощь при взятии Мальты адмиралом Нельсоном. Я, признаться, плохо понимаю, как именно она ему помогала, — я заложил руки за спину, глядя на Эдувиля немного сочувственно. — Хотя здесь, конечно, возможны варианты, от самых безумных до самых пикантных. Ну да бог с ней, с леди Гамильтон. Так какое отношение Россия имеет к Мальте?
— Не Российская империя, а именно вы, ваше величество, — поправил меня Эдувиль. — Его величество Наполеон уточнил этот момент отдельно, — он споткнулся, когда называл Наполеона величеством. Ещё не привык, надо же. Ничего, привыкнешь. Все привыкнут, не к такому привыкали. — Как вы знаете, англичане не ушли с Мальты, хотя по результатам Амьенского мира обязаны были это сделать.
— Вы сейчас о том мире, заключив который Англия фактически предала своих союзников? При полном одобрении Франции? — мило улыбаясь, уточнил я.
— Франция не предавала вас, ваше величество, — быстро ответил Эдувиль.
— Разумеется. Вы действовали в своих интересах, и это правильно на самом деле. На месте Наполеона я поступил бы также, — вот сейчас я говорил абсолютно серьёзно. — Так что хочет от меня господин Наполеон? — я намеренно не называл его величеством. Просто я ещё официально не признал его императором, а это значит, что никаким «царственным собратом» он для меня не является.
— Его величество, — на этот раз Эдувиль не колебался, когда называл его величеством, — просил ваше величество стать третейским судьёй в его споре с его величеством Георгом насчёт Мальты.
— Нет, — просто ответил я. — Вы хотели обсудить ещё какой-нибудь вопрос?
— Но почему? — Эдувиль заметно растерялся. Он был готов к уговорам, к торгу, к тому, что придётся чем-то поступиться, а может быть, и нет. Ведь молодому императору должно быть лестно, что его попросили оказать такую весьма почётную услугу.
— Как мы недавно выяснили, затруднению, которое испытывает ваша страна, предшествовало предательство моей страны Англией. Я даже не обижаюсь на Георга, для Англии такое поведение совершенно нормально, — я поднял руку, прерывая Эдувиля, хотевшего что-то мне сказать. — Если я стану третейским судьёй в споре между вашими странами, то я буду в любом случае предвзят. И приму решение не в пользу короля Георга. А теперь скажите мне, господин Эдувиль, не на это ли рассчитывал Наполеон, делая мне подобное предложение?
— Эм, — промычал посол, а затем быстро проговорил: — Ваше величество, вы не думали о союзе Российской империи с Францией?
— Думал, — не стал я скрывать очевидного. — Но в данный момент я не планирую никаких союзов. Мы начали грандиозную реорганизацию армии, и, пока не закончим, я не смогу гарантировать своим союзникам