Рабочие молча двинулись за спиной своего главаря теснее, образовав вокруг него полукруг. Сам главный шахтёр сделал шаг вперёд, ощупывая внимательным взглядом собравшихся, взвешивая их готовность к радикальным решениям. Затем он прокашлялся сухо и резко, вычищая уставшие лёгкие от копоти и пыли, которыми был наполнен воздух в подземельях.
— Мы — те, кто добывают богатство этой страны. Мы — кирки, добывающие руды, мы — молоты, кующие раскалённую сталь, мы — плуги, вспахивающие земли и сеющие зёрна. Мы — тени под землёй, которых не замечают при свете. Наши дети рождаются тёмными от угольной пыли, наши жёны болеют от страшных болезней, наши кости ломаются от невыполнимых норм, спускаемых сверху вашими, перешедшими всё, кровавыми чиновниками. И за что мы гнём свои спины?! За что мы умираем под завалами?! За что мы задыхаемся заживо от пыли?! За миску пустых щей, побои надсмотрщиков?! Сколько ещё можно терпеть это свинство?! — Мужчина указал вытянутым пальцем в окно небольшой конторки, — Ты слышишь меня, Лебедев! Не будь трусом и выйди пред нами! Покажи себя, свинья столичная!
Я посмотрел на управляющего. Лебедев был бледнее самой элитной муки. Он трясся, а сжатый в руках револьвер гулял из стороны в сторону. В этом толстом чиновнике не было даже частицы от той храбрости, которой было необходимо. Наверняка в голове Лебедева роилось столько мыслей, что и простейшую математическую задачку он решить не смог бы совершенно точно.
— Семён, ко мне, — коротко приказал я маячившему в дверях казаку, держащему в руках свою винтовку и постоянно выглядывающему в окно.
— Слушаю, княже.
— Двигайся вниз и разоружай охранников Лебедева. Открой нам центральный вход.
— Да они же тебя убьют, княже! — сразу понял мою задумку казак, — Никак нельзя так поступать, ваше сиятельство!
— Не кипишуй раньше времени, Семён. Есть у меня один план. Делать всё равно нечего, так что слушайся моего приказа.
Не прошло и пары минут, как мой телохранитель вернулся на второй этаж, пояснив, что дело сделано. В тот же момент я сделал шаг к управляющему и нанёс ему короткий удар в челюсть. Лебедев такого исхода не ожидал и потому завалился к стене. Револьвер отлетел в сторону, брякнув металлом о дерево пола. Оружие я сразу взял в руку и приставил его к подбородку управляющего.
— Слушай меня сейчас внимательно, Лебедев. Сейчас мы пойдём вниз и выслушаем рабочих. Если попробуешь выкинуть какой-то фокус, то быстро лишишься мозгов. Понял меня?
Лебедев понял. С трудом я поднял его на ноги и потащил на первый этаж, прижимая револьверный ствол к спине. Вздумай он сделать что-то не так, то мне хватило бы и доли секунды для того, чтобы сделать лишнюю дырку в теле этого толстого мужчины.
Толпа замерла, когда мы вышли из здания. Даже в глазах руководителя восстания читалось удивление. Вот только он смотрел не на меня, а в лицо Лебедева. Глаза повстанца, глубоко посаженные и воспалённые от постоянной темноты, были прикованы к дрожащему Лебедеву, прижавшемуся к стене своей конторы.
— Лебедев... — Голос мятежника был хриплым, — Ты помнишь, как несколько недель назад в южном штоке обвалилась крыша? Ты тогда сказал, что нужно продолжать проходку, ведь пласт богатый. — Мужчина сделал шаг вперёд, и его ботинки, стоптанные на один бок, оставляли чёрные следы на деревянных половицах, которыми была уложена небольшая площадь перед конторкой, — Трое суток мы завал тот разбирали. На четвёртые сутки нашли Сашку Кривого. — Мужчина тягостно вздохнул, — Ты знаешь, как умирает человек под камнями? — Пальцы его сжались в кулак, — Он не кричал. Не мог. Камни сдавили его грудь. Мы только слышали, как он стучал ладонью. Всё тише, а потом просто замолк. — Главный повстанец сплюнул, — А в прошлом месяце ты пайку нам урезал. Дескать, шахта наша убыточная. — Он достал из-за пазухи чёрствый кусок ржаного хлеба грубого помола, показал всем, а затем швырнул его к ногам управляющего, — На этом кормят свиней в твоём имении, скотина. — Мужчина сразу пресёк попытавшегося сказать что-то в ответ, — Молчи! Сегодня мы говорим! — Мужчина повернулся к толпе, пальцем указывая на управляющего, — Вот он — наш кормилец! Каждый месяц он пишет в отчётных книгах: "Выдано муки — столько-то, мяса — столько-то". Но где же наше мясо?! В твоём брюхе, Лебедев. В твоих детях, что учатся в столице. Ты думал, что мы дальше будем терпеть? Так ты ошибся, как и твои хозяева!
Главарь повстанцев попытался было подойти к губернатору, но я был куда оперативнее разъярённого рабочего. Не успел главарь восстания осознать, что вообще происходит, как быстрый удар влетел под колено Лебедева. Прозвучал слышимый хруст, и сразу же управитель упал на единственное здоровое колено, держась за исковерканную ногу и покрывая бранными словами вообще всё, что только было вокруг. Кричал он настолько громко, что уши закладывало, и нужно было как можно быстрее заткнуть вопящего чиновника. Тут же ствол револьвера упёрся в жирный затылок управляющего, а мой палец сжал спусковой крючок. Грохнул выстрел, отдача толкнула меня в ладонь. Пуля вошла точно там, где сходились на затылке толстые и потеющие складки управляющего. Тело его рухнуло прямо там, где он только что стоял.
Дым ещё клубился над стволом моего револьвера, когда я медленно опустил руку, ощущая неожиданно пришедшую уверенность.
— Правосудие свершилось, — сказал я медленно, но уверенно, будто молотом бил по наковальне.
Толпа повстанцев застыла в оцепенении. Даже главарь восстания, только что произносивший пламенную речь, разжигающую революционный запал в сердцах шахтёров, смотрел на меня с немым вопросом в глазах.
— Лебедев воровал. Лгал. Он обрекал людей на смерть ради собственной шкурной прибыли. — Я бросил на землю толстую учётную книгу, которую взял с конторы погибшего управляющего, — Здесь есть нужная вам правда. Здесь — ваши украденные деньги, ваши невыданные пайки, ваши погибшие от голода, болезней, плетей, которых Лебедев списал как "пропавших при обрушении". — Я посмотрел в глаза главного из шахтёров, — Ты требовал справедливости. Она перед тобой.
Толпа зашевелилась. Послышались перешёптывания, а те из повстанцев, которые держали в руках настоящее огнестрельное оружие, теперь его опустили, не понимая, что же будет дальше.
— Кто ты такой?
— Князь Игорь Ермаков, — ответил я, убирая револьвер за пояс.
— И какой чёрт тебя сюда принёс? — настороженно спросил