Глава 1
Пока все терпимо…
— Ну и что на этот раз, Иван Тимофеевич? Разобрались? А то у вас там вечно проблемы с этим Репниным! Всё его покрываете!
— Пока ничего не ясно, Леонид Самуилович. Но, вообще-то, Репнин, получается, не причём. Валюту нашли в шкафчике у Видова, солиста нашего ансамбля. И он уже дал признательные показания, что является внештатным сотрудником КГБ, и что эти несчастные пятьсот долларов ему как бы дал старший лейтенант Ринат Збарский из нашего Ленинградского управления КГБ, его куратор, и что он же как бы поручил ему подложить их в шкафчик Репнина. Что наш солист как бы и сделал ещё в понедельник. Правда, пока не ясно, как эта валюта очутилась в шкафчике самого Видова. По всем данным, Репнин после понедельника в раздевалку нашего ансамбля ни разу не заглядывал, и в его шкафчике при обыске нашли похожий кулёк, но с печеньем и конфетами. И, конечно, он ни в чём не признался, и сотрудники нашего Кировского РОВД не нашли оснований для его задержания. Так что, Леонид Самуилович, пока, к сожалению, всё смахивает на провокацию, устроенную этим Збарским. Но причины нам, конечно, неизвестны. Сотрудники КГБ сразу же покинули Дом культуры, и дело ведут сотрудники Кировского РОВД.
— Вы понимаете, Иван Тимофеевич, что это чрезвычайное происшествие, и сильно неприятное для нас, в том числе и лично для Вас? Как такое могло произойти, и с членами ансамбля, в котором Вы являетесь одним из руководителей? Вы понимаете, что оно для Вас без последствий не останется? Хотя, и для самого Репнина!
— Но, вообще-то, Леонид Самуилович, для меня самого всё это явилось сильной неожиданностью. Тем более, трудно было ожидать таких, мягко выражаясь, нехороших действий от сотрудников КГБ! Ведь, оказалось, этот Видов был завербован именно после записи в наш ансамбль. Пусть и ничего такого, но я считаю это недоверием к себе. К тому же, несмотря на разные недоразумения, Репнин пока не давал поводов для подозрений в антисоветской деятельности. Да, музыка у него немного своеобразная, но она хорошего уровня, и в ней ничего антисоветского не наблюдается. К тому же, все его работы проверены и зарегистрированы в нашем Ленинградском Союзе композиторов. И, сами знаете, что эта музыка пользуется большой популярностью и у нас в стране, и за рубежом. Парень, несомненно, талантлив, и его музыкальная деятельность требует поддержки, а не травли!
— А это, Иван Тимофеевич, не Вам решать, и парня пока никто не травит. Кстати, и в нашем Союзе композиторов, и Министерстве культуры в Москве преобладают иные мнения, и там многие важные товарищи больше склоняются к мысли, что она прозападная. Просто пока решено, раз действуют эти валютные контракты с немцами, не трогать парня. Но его выходки уже многим надоели!
— Не знаю, что Вы имеете в виду, Леонид Самуилович, но Репнин пока ничего такого противозаконного не совершал. И на этот раз тоже нет никаких оснований подозревать его в чём-то.
— Ладно, Иван Тимофеевич, пока не стоит делать поспешных выводов и заранее так рьяно защищать своего подопечного. Пусть наши доблестные милиция и КГБ разберутся с этим происшествием, и уже тогда будет видно, что нам делать с Вашим Репниным.
* * *
В субботу нас с Ингой, вроде, никто открыто не беспокоил… Но вокруг нашего дома на Тракторной улице явно что-то происходило. Раньше обычно ничего такого не наблюдалось… Хотя, ещё год назад о нас никто и не знал. А теперь, да, мы на виду, и слишком…
Вот и в этот день власти явно обратили на меня внимание. И милицейские патрули из нашего Кировского районного отдела внутренних дел несколько раз мимо проехали, и какие-то типы в штатском вдали всё время мелькали.
Но я не сильно расстроился. Как ни удивительно, было уже тринадцатого октября тысяча девятьсот семьдесят третьего года, и он являлся не самым худшим днём в моей жизни. За предыдущие полтора года мне пришлось много чего перенести и повидать. Хотя, мы с женой во время коротких прогулок с нашими детьми — сыном Никитой и дочкой Наташей, далеко от дома и не отходили. Мало ли что? И в небольшом уютном дворе, образованным несколькими многоэтажными домами, мест для наших прогулок хватало. Так и погода сегодня не совсем подходящая. С утра хмуро и пасмурно, и очень ветренно. Прямо как у меня с настроением — плохим и злым! Днём температура держалась лишь около пяти градусов выше нуля, а ночью наблюдались и слабые заморозки. И далее, согласно прогнозу погоды, ожидалось и постепенное похолодание.
Так что, нам однозначно придётся беречься. Дети у нас ещё маленькие, им лишь по восемь с половиной месяцев, и, конечно, пока они смотрят на окружающий их мир с колясок. И нас всё время сопровождали и младшие сёстры Инги — Ирма и Инесса. Девочки уже большие — им четырнадцать и десять лет, и они успешно учились в седьмом и третьем классах, и с начала сентября и нового учебного года обе почти постоянно жили у нас. Им так было интереснее, ещё и полезнее. Вообще-то, хорошенькие и хорошие помощницы! Неплохо нас выручали. Я и сам без них, если честно, скучал.
И дома, и на прогулке мы все о вчерашнем вечернем и весьма неприятном и досадном происшествии старались не вспоминать. Сволочи взяли и сорвали очередную репетицию нашего заводского самодеятельного вокально-инструментального ансамбля «Май»! Да, неприятно, но пока для меня всё чудесно обошлось. Но это из-за некоторых подлых «оборотней в погонах» из нашего Ленинградского управления Комитета государственной безопасности, попытавшихся вчера нагло подбросить мне валюту, сегодня нас настойчиво пасли и милиция, и «кровавая гебня». И то, ведь, сволочи, пожадничали! Надо же, решили подбросить лишь какие-то жалкие пятьсот долларов, ещё и мелкими купюрами из десятка забугорных стран! Явно посчитали, что так для нашего советского суда, и самого справедливого в мире, убедительнее будет? Дёшево, козлы, меня оценили! Тем не менее, я запросто мог получить лет десять тюрьмы за незаконные валютные операции и