Хоть и не сильно хотел, но решил немного припугнуть товарища из органов. Однозначно должен знать, что дорогой Ильич через своего помощника ещё не так давно, лишь в конце августа, принял очень важное и весомое участие не только в моей судьбе, а всей нашей семьи. Да, Инга пока не трогала старинные изящный женский браслетик с камушками и красивый кулон, когда-то принадлежавшие одной из княгинь Репниных-Волхонских. Хоть мне и пришлось как бы выложить за них сорок тысяч рублей, но не в деньгах дело, а статусе. Раз я как бы прямой мужской потомок этих князей, то, получается, моя жена тоже княгиня, и эти семейные украшения уже выступают как вещи, указывающие её статус! Если честно, они тоже внесли свой немалый вклад в сохранение нашей семьи. Леонид Ильич явно хоть так решил помочь нам, и я был ему за это сильно благодарен. Хотя, один из лучших руководителей нашей страны. Всё же именно в его времена советские и русские люди жили лучше всего. Уж это я знаю точно. И мне сильно не хотелось наступления очередного Смутного времени!
А так, теперь эти пятьсот долларов вообще мелочь! Да у меня уже сейчас на сберкнижке, даже после разных больших расходов, больше ста тысяч рублей скопилось! Но всё равно неприятно. Найди эту валюту у меня, всё, никак бы не оправдался! Против системы трудно продержаться. Так и кто стал бы меня слушать? А ведь случай вопиющий! Решили, получается, сами же сотрудники наших славных правоохранительных органов устроить подлую провокацию одному из простых, но, уже не совсем, советских граждан и надолго лишить его, невиновного, свободы. Да, однозначно преступно! Так и, узнай об этом на Западе, скандал может разразиться страшный!
Отстал от меня полковник, не стал продолжать. Смотался из первого отдела. Вот сволочи! А ещё, называется, стоят на страже завоеваний революции! Хотя, это КГБ и слил Советский Союз!
— И что там у тебя, Слава, опять случилось? Что-то в последнее время неспокойно у тебя. Всё разные происшествия случаются.
— Да, вот, Платон Сергеевич, три сотрудника КГБ в пятницу явились на репетицию нашего ВИА меня арестовать. А один из них, старший лейтенант Збарский, дня за четыре до этого поручил своему внештатнику в нашем ВИА Олегу Видову подложить мне в шкаф разную валюту на сумму пятьсот долларов. А того, похоже, совесть заела, и деньги он оставил у себя? Или хотел просто присвоить? — И я, плюнув на подписку о неразглашении, кратко рассказал особисту о несчастной провокации. Хотя, он и так наверняка всё знал. Ему по должности положено! Просто, на всякий случай, решил притвориться, что не в курсе. Ясно, что страхуется. — Но милиции он всё выдал. Не знаю, что далее будет? А мне жена только что признание в любви сделала. Сказала, что всё-таки полюбила. И, похоже, что и на самом деле так? А тут нехорошие люди нашу семью разрушить надумали.
— Даже так? Что же, я рад за тебя, Слава. Не зря ты страдал. Да, тяжело порой бывает с женщинами. Но теперь уж не упусти её. Хоть и много их, но вряд ли такую найдёшь? А насчёт этого старшего лейтенанта я и сам наведу справки. Не беспокойся, ничего тебе не будет. А вот КГБ и милиция друг с другом слегка полаются. У них в последнее время меж с собой, к сожалению, не всё ладно.
Успокоил меня особист. Вроде, полегчало немного на душе. Но он ничего не сказал с осуждением действий «оборотней» из органов. Хотя, и сам ведь оттуда!
Но, оказалось, неприятности у меня ещё не совсем закончились. Ближе к концу рабочего дня меня, и сильно нежданно, вызвали уже на заседание парткома своего отдела. Никогда такого не было! Так я и не член КПСС, а всего лишь ВЛКСМ, и в никаких партийных и комсомольских руководящих органах не состоял. И, помимо хмурого Ивана Тимофеевич Горохова, секретаря парткома и, да, заместителя руководителя ВИА «Май», там главенствовал уже кто-то повыше, вроде, и из парткома завода. Мне он был не особо знаком. Несмотря на свою немалую известность, активистом я не являлся и в «высших сферах» завода и до немилости не вращался. Как нетоварища не совсем подходящего происхождения, меня туда бы и не допустили. Вон, и в комитете комсомола завода в апреле запросто выговор, и даже с занесением, схлопотал. Ладно бы за крещение детей? Так ведь и как бы промахи в работе ансамбля к наказанию притянули. Ведь я же руководитель ВИА! Хотя, не один я там решал. С другой стороны, мне всё равно было. И особо опасаться партийцев и сейчас не приходилось. Ничего они мне не сделают.
Конечно, разговор получился тяжёлым:
— Да, Репнин, Вы, конечно, весьма способный молодой человек, и наши ВИА «Май» и «Ласковый май» сильно прославили. Мы тут все не ожидали такого. Но, несмотря на успехи, Ваша музыка не совсем соответствует требованиям. И Ваше поведение в последнее время вызывает много нареканий. Так и Иван Тимофеевич не совсем в восторге от Вас. Зазнались Вы, Репнин! Давно не прислушиваетесь к мнению партийных руководителей, вообще игнорируете их просьбы, допускаете разные высказывания. Поэтому нами принято решение отстранить Вас от должности руководителя ВИА. Хотя, пока на время расследования этого неприятного и вопиющего случая с валютой. Не оправдали Вы нашего доверия. Исправитесь, сделаете выводы, продолжите работу. А на ближайшее время дела в ВИА «Май» примет товарищ Савицкий Евгений Моисеевич!
Да, я как-то не думал про воздействие на меня через ВИА. Не ожидал! А руководство завода, получается, всё-таки решило нанести по мне упреждающий удар? Скорее, некоторые важные партийные работники, раз появилась такая возможность, решили убрать из ВИА как бы прозападного автора и руководителя? Понятно, что просто не простили мне невольного участия в деле Паши Зацепина. Это же моими стараниями, хотя, как бы и случайными, он попался и потянул за собой многих важных лиц. Нехило они там пострадали! А ещё и драка в ресторане гостиницы «Москва» с наглыми «мажорами», и там тоже не обошлось без печальных последствий для некоторых влиятельных особ.