Я провозился с обучением древнего духа долго. Лег в постель около двух ночи, уставший, но довольный результатами. Элизабет будить не стал — уж обойдемся в эту ночь без сладенького.
Проснулся в восемь утра, ощутив пустую постель там, где должна быть Стрельцова. Лежал несколько минут, прикрыв глаза и пытаясь угадать, куда делась моя чеширская кошечка. Можно было, конечно, выйти на тонкий план и легко найти ее, но я не хотел быть сейчас магом. Быть обычным человеком эту жизнь и людей в ней, тем более людей, которых ты любишь, не менее приятно, чем то, что многие принимают как чудо.
Запищал эйхос, сигнализируя о новом сообщении. Я повернулся на бок, дотянулся до тумбочки, и нажал боковую пластину АУСа, глянул на экран. Ого! Сообщение от Глории! Это наверняка важно! Включил его, сделав больше громкость:
«Елецкий! Спасибо за заботу! Луиса врачевал сам Асклепий! Спасибо! Я очень тронута! Просто нет слов! Вернусь в Москву не раньше начала июля. К сожалению, не смогу быть на коронации Дениса Филофеевича. Думаю, причины объяснять не надо. Противостояние с герцогом Крайтоном будет очень трудным! Очень! Не могу сказать всего! Читай утреннюю британскую прессу. Мы ответили. Начинаем бить их пока тем же оружием: статьями в газетах. Полагаю, наши выстрелы через прессу будут более болезненными, чем раны от пуль, которыми они хотели убить моего Луиса. А тебя…», — императрица здесь будто замаялась, потом добавила: — «Очень хочу тебя видеть. Наверное, поэтому меня тянет в Москву».
При словах «моего Луиса» кто-то будто коготком царапнул тонкую ткань моей души. Да, я ревновал. Сдержано, вполне отдавая отчет этому чувству и позволяя ему быть. Ведь если совсем без него, то в жизни становится чуть меньше вкуса. А я люблю эти вкусы. Я просто люблю жизнь, как она есть во всей полноте, с ее горестями и радостями.
Вторая мигающая строка на АУСе сигнализировала о непросмотренном сообщении от Варшавского. Оно оказалось коротким, текстовым:
«Здравия, Александр Петрович! Вышел срочный циркуляр, по работе, в которую вы вовлечены. Вам надлежит немедленно с ним ознакомиться!».
Я не сомневался, что это именно тот самый «циркуляр», который должен помочь мне с отказом принять Ольгу в состав экспедиции. Я поторопился встать, и включил коммуникатор. Пока он грузился, соединялся с Всеимперской сетью, я надел джаны, посетил ванную. Когда вернулся, обнаружил в комнате, пропавшую Элизабет. Баронесса выглядела взволнованной, слегка растрепанной.
— Где ты была, дорогая? — спросил я, приобняв англичанку.
— В нижнем зале, — видя непонимание в моих глазах, Стрельцова пояснила: — Там, где мы познакомились с тобой первый раз.
Я был в легком недоумении:
— Мы познакомились с тобой в прихожей, когда ты приехала к нам с Майклом.
— Нет, когда мы познакомились с тобой по-настоящему, — чеширская кошечка улыбнулась и с желанием прижалась ко мне. — В подвале, где ты меня трахнул. Сделал это так дерзко… Нагло… — она поцеловала меня, — Так сильно… Что мне кажется, я теперь всегда чувствую тебя в себе. Я спустилась, чтобы немного потренироваться там. Отработать рукопашку. А потом вспомнила тот день. Будто снова пережила все, что было. Ты… Все, что произошло со мной. А потом еще боги. Твоя Артемида… Тогда я впервые поняла, что ты — демон. Мой демон!
— Сучка! Ты же заслужила тогда это! — я сунул руку ей между бедер. — Заслужила своими поведением, своими мыслями в столовой, своими глазами, которые смотрели на меня именно так!
— Тогда да, заслужила. А сейчас? — она сжала бедрами мою ладонь, не давая ей воли.
И это меня завело. Вот такая пустая мелочь завела неожиданно и сильно. Элиз не подчиняется мне⁈ Моя возлюбленная англичанка не дает хозяйничать там, где я хочу⁈ Боги, какой приятный вызов! Я повалил ее на кровать. Стрельцова сопротивлялась как тот, первый раз, но все-таки ее губки сомкнулись на багровом начале моего воина, вдохновленного воспоминаниями. И я был беспощаден с баронессой, ровно как она того хотела. Когда жемчужные капли потекли по ее губам и забрызгали лицо и голую грудь Элиз, ей пришлось продолжить начатое. Затем я поставил Стрельцову на четвереньки и заставил ее закричать от первого проникновения, от сладкой боли и восторга.
Когда все кончилось, и мы почти лишились сил, я отнес Элизабет в ванную. Лишь после этого я смог добраться до коммуникатора и принять так называемый циркуляр от императорского конфидента.
Открыл документ и прочитал:
'Вторая имперская канцелярия
Распоряжение обязательно к неукоснительному соблюдению…'
Далее из документа следовало ровно то, о чем мы с Елисеем Ивановичем договорились: сей циркуляр жестко запрещал мне привлекать в экспедиционную группу операции под названием «Архивы Шивы» людей кроме тех, которые будут в списке, согласованном с той же имперской канцелярией и руководством «Сириуса».
Теперь мне оставалось довести эту информацию до Ковалевской. Причем сказать все это по возможности трагичным голосом.
— Саш, ну я не знаю, Ольга Борисовна обидится, — высказалась Элизабет, сидевшая на стуле рядом. — Она же поймет, что это твоя затея.
— Как же моя, когда циркуляр из отдела самой имперской канцелярии, — возразил я, при этом понимая, что Стрельцова в общем-то права. Но пусть лучше Ольга пять раз обидится, чем я подвергну риску ее жизнь.
Я поднес эйхос ко рту. Но не успел ничего сказать — он пискнул новым сообщением.
Глава 8
На «Ржавый Париж» 2
Новое сообщение как раз и было от Ковалевской. Мы с Элиз переглянулись.
— Демон мой, может, следует ее взять? — баронесса подсела ближе, придвинув стул. — Я буду при ней неотрывно. Я и хорраг. Заслоним собой, если потребуется. Подумай, может и ты сможешь наложить какую-то магию, чтобы повысить ее безопасность?
— Элиз, ты же все сама прекрасно понимаешь, — я не спешил нажать на кнопку, видя пульсирующую строку с короткой надписью «Оля». — Могут быть обстоятельства, когда «заслонить» никак не поможет и никакая магия не спасет. Что если мы попадем в переделку не на земле, а на подлете к острову? А такой сценарий очень возможен. Я вообще не понимаю, чего ей взбрело с нами! Да еще так настойчиво! В Лондон