Взрослый насторожился. Не хотелось бы, чтобы на моих руках была еще одна смерть, ведь мордоворот тот — не гнилушка, просто дебил недоразвитый.
Пока я думал, что делать дальше, меня заметил участковый, который помогал нам с Наташкой. Никому ничего не говоря, зашагал навстречу. С одной стороны, захотелось смыться, с другой — нужно было узнать подробности.
— Что тут случилось? — спросил я, изображая невинное удивление.
— Да бред какой-то, — охотно ответил участковый. — Причем, в той квартире, куда мы вчера ходили, хорошо, это было, кхм, частным образом. А то затаскали бы с вопросами.
— Что за бред? — уточнил я.
— Поножовщина, — ответил он, обернувшись к подъезду. — Подробностей не знаю, допрос не вел. Но коллеги рассказывают, один бросился на второго то ли под наркотиками, то ли в результате белой горячки. Он вдруг осознал, что они поступают плохо, и попытался воззвать к совести этого второго. Тот его ударил, тогда обвиняемый схватил нож.
— А третий что делал? — спросил я. — Там еще третий был.
— Сбежал, бросив все вещи и документы и забрав какие-то деньги. Тех двоих увезли в отделение, третьего ищут.
— Как я понял, никто не умер? — уточнил я.
— Никто, оба в больнице, но опасности для их жизни нет. И хорошо, что увезли. Я-то выгонять их не имел права, потому что не было заявления от хозяина квартиры. Теперь выясняют, на каком основании они там находились.
— Ну да, в право собственности вступают в течение двадцати с чем-то дней, — блеснул знаниями взрослого я. — Но, понимаю, без заявления вы не имеете права действовать. А право находиться в квартире, получается, имеет только второй прописанный.
— Именно так. Странно все это. Даже если даже эти трое под веществами, экспертиза этого сразу не покажет.
— А чего тут так много народа? — поинтересовался я.
— Так ждут, когда вернется тот укурок. Куда он без паспорта?
Деньги он взял, видимо, Наташкины, и под моим внушением побежал отдавать, причем, туда не зная куда. Так и будет скитаться бесприютным духом, пока адресата не найдет.
Вспомнился анекдот. Звонок в квартиру Кашпировского. Открывает его жена, там грабители направили на нее пистолет: «Пять тысяч долларов или смерть». Голос Кашпировкого из зала: «Дорогая, дай этим засранцам деньги». Супруга так и сделала. Через неделю приползают оба, зеленые, изможденные. «Анатолий Михайлович, родной, вот ваши пять тысяч. Вот сверху еще пять, только снимите установку „засранцы“».
Все равно стоило проконсультироваться с юристом, но я спросил у участкового, надеясь, что он подскажет что-нибудь дельное:
— Что бы вы делали на месте хозяина квартиры?
— Оспаривал бы завещание, — сказал он без тени сомнений, — наложил бы арест на имущество и разбирался. Вдруг и правда завещание — фикция? Или нет?
— Покойная была в неадеквате, умерла от опухоли мозга, могла и начудить.
— Значит, надо доказывать, что она была недееспособной. Путь сложный, но нет ничего невозможного.
— Все зависит от того, у кого кошелек толще, — вздохнул я.
— Увы, — не стал вселять пустые надежды участковый. — А кем вам приходится хозяин?
— Талантливым декоратором, — уклончиво ответил я. — Хорошим людям надо помогать.
— Это да. Ему сообщили о захвате квартиры?
— Он сейчас в поезде едет в Москву на похороны матери, еще не доехал.
Распрощавшись с участковым, я оседлал мопед и покатил к Каналье, думая о том, какой мощный и опасный у меня дар, надо с ним осторожнее. Потому что не стоит заблуждаться насчет того, что я — длань Господня. Я обычный человек и не имею права карать и миловать. Но так порой хочется наказать беспредельщиков! Аж скулы сводит. Потому что нет никого, кто бы им дал отпор.
Если хоть на миг задуматься, то становится ясно: миром правит дьявол. Сволочи первые всплывают наверх, сбиваются в стаи, грызут друг друга, опутывают все сферы общества коррупцией, паразитируют на нормальных людях. Когда есть сила, безумно хочется это прекратить! Кто-то же должен. И стать драконом, потому что придется уподобиться, ведь у руля сплошь гнилушки.
Интересно, как это проверить? Меня к ним точно не подпустят.
Ладно, одно хорошо: Андрей может спокойно вернуться в свою квартиру, а дальше… А дальше ближайшие несколько лет он будет работать на суды. Аферисты типа Томилиной, претендующей на его квартиру, уже привыкли, их жизнь состоит из судебных заседаний и апелляций. Андрей же с его тонкой нервной организацией может не дожить до пятидесяти лет.
* * *
Каналью я на работе не застал. Алишер сказал, что он поехал за запчастями, и все идет по плану, завтра к вечеру машина должна быть на ходу. Раньше никак не получится, потому что еще масло менять и фильтры. Другого я отчиму и не обещал. Правда, не получится поговорить с Канальей, чтобы тот подстраховал меня на собеседовании с соискателями на роль строителей моего дома.
Ну и ладно.
Поездка к Лидии тоже не дала результатов: ее не было дома.Оставил продукты детям и поехал на базу — давно там не был, соскучился по друзьям. Хотелось подурачиться и поиграть в приставку, отключив мозг, да и просто соскучился я по Илье. Полтора часа пооткисаем, потом — в спортзал. Я сам не занимался у Антона, было очень интересно посмотреть на него в деле, друзья вроде довольны.
На базе был только Борис. Развалившись на диване, брат срисовывал из журнала робокопа, да так увлекся, что не заметил, как я вошел. Он окончательно выздоровел, но филонил, потому что от уроков его освободили до понедельника.
Благодаря трубам отопления, тут было тепло, чуть ниже двадцати градусов, и свитера ему хватало.
— Салют, — сказал я, усаживаясь на диван. — Как обстановка дома?
Боря вздрогнул, перевел на меня взгляд и протянул лист с рисунком, я показал «класс», и только тогда брат ответил:
— Наташка ревет, говорит, что теперь она бомжиха. Но какая она бомжиха, если у нас квартира? Тогда и мы бомжи, и все бомжи, да?
— Ну, она образно. Не хочется возвращаться на диван в кухню. Отчим в шесть утра встает и на кухню идет, будет ее будить.
— Он задолбал шастать, это да, — проворчал брат.
— Будить живых