Мы распрощались с ней и потопали к выходу. Егор возмутился:
— Я не уборщица!
Я резко остановился у выхода, чтобы Крючок, ожидающий на улице, не видел, как отчитывают авторитета.
— Ладно. Значит, отбой. Никаких тренировок, так и останетесь рахитами, которых и баба нахлобучить может.
Я развернулся и пошел назад, к директорскому кабинету, но Алтанбаев меня окликнул:
— Эй, ниндзя! Мартынов! Стой! — Я повернулся к нему, и он продолжил виновато: — Я ж не о том. А что нельзя с людьми так! Бабло…
Я приложил палец к губам и кивнул на улицу. Когда вышли, Егор продолжил:
— Бабло брать и не делать ни хрена! — Он сделал неприличный жест. — Вертел я таких охреневших! А она нас стричь — как баранов. Нафига так?
Я, конечно, мог просто внушить ему, что так надо, но хотелось донести хоть что-то.
— А как? Больше помещений в Николаевке нет. Вы так прогремели славой, что никто вас никуда не пустит. Хорошо хоть эта ничего про вас не знает… Не местная, наверное. Я вот чего боюсь. Вдруг она все-таки сталкивалась с вашими и узнает их? Тогда все.
Егор выставил вперед ладонь — знак, чтобы Крючок не подходил к нам.
— Так что ведите себя скромно, — вот теперь я ему уже внушил. — Завтра меня, возможно, не будет, собирай толпу и приходи. И чтобы не косячили! И чтобы слушались директрису!
— А тренировки? — спросил он жалобно.
— Успеете убрать завтра — будет завтра. Так что все зависит от вас.
— А когда завтра? — чуть ли не взмолился он.
В шесть тренировка с нашими, пока закончу, пока дойду…
— В полвосьмого, — ответил я.
Раз-другой потренирую их, пообтешу внушением, а потом и тренер найдется.
Домой меня Алтанбаев и Крючок проводили, Егор махнул рукой и удалился. Стоя на лестничной клетке, я провожал два сутулых силуэта, движущихся синхронно, и думал, что без внушения эти двое ни за что так себя вести не стали бы, а так вдруг и правда людьми вырастут?
Дома Боря был один. Выбежал навстречу и воскликнул:
— Ты прикинь — Джусиха померла!
Я опешил.
— Как?
— Ну, она лежала, лежала. Долго лежала в больнице. Ухаживать за ней некому, вот и…
— А родственники?
Боря подал плечами.
— Не захотели, видимо. Ну, она начала гнить, а дальше заражение крови и смерть. Так-то.
Подумалось, что гнить она начала гораздо раньше, но я промолчал. Смерть ее была ужасной, уж я-то знаю, какой уход за бесплатными больными в больнице. Такой смерти не заслужило ни одно живое существо, если оно не маньяк-расчленитель.
Ближе к вечеру я взял мопед, заскочил на рынок за продуктами для сирот, потом поехал к Каналье, чтобы он показал мне участок с ветхим домом.
Место под автомастерскую было идеальное: возле главной дороги, с подъездом. Шесть соток земли, покосившийся деревянный забор, оплетенный ломоносом, разваленный кирпичный дом с проваленной крышей.
— Это идеально, — оценил я. — Нужно зарабатывать и покупать, пока из-под носа не увели.
Заскочив к Лидии и услышав, что ей надо ехать в детдома, говорить с директорами, чтобы те готовили документы, и пока неизвестно, надо ли везти детей.
Домой я вернулся в полдесятого. Мамы еще не было, она позвонила Боре и предупредила, что они приедут только завтра. Еще были звонки по объявлениям — двое откликнулись на вакансию тренера, один хотел попробовать себя в качестве автослесаря. Телефон был у одного, того, что хотел работать тренером. Я сразу же ему перезвонил и пригласил в воскресенье, на шесть вечера — посмотрю, что за гусь, вдруг шизик типа Олега? А если нет, то и тренировку первую проведет, и с парнями познакомится.
Пока все складывалось идеально. Осталось получить проект дома и смету, созвониться с поставщиками солярки, скоординироваться с директором ЖБИ, забрать стройматериалы, разгрузиться… Вроде бы все просто, но я представляю, сколько может быть подводных камней!
Ладно, будет время, будут силы — с таким мыслями я засыпал.
А проснулся в белой комнате с монитором и таймером.
Что опять не так? Или наоборот — так⁈
Глава 11
Накладочка вышла
Это была Москва новогодняя, ее сияющий роскошью центр — аж сердце защемило. Все, как положено: украшенные деревья, мигающие светом фасады, ёлки, ёлки, ёлки. Нарядные люди в ярких шубах и пуховиках, в основном гости столицы, приехавшие на праздник к родственникам.
А вон и Дед Мороз, облепленный ребятней, и Снегурочка.
Кулаки невольно сжались. В прошлый раз время откатилось назад до сентября 2031. А это какой год? Канун 2032, или снова откат назад, и только наступает 2031?
Слишком много смертей. Джусиха, Андрюша, причем причина его смерти — я. Но и доброе дело я сделал — выбил Алтанбаеву зал для тренировок, закодировал гопников, направив их на путь истинный. Неужели это важнее, чем два покинувших мир человека, пусть и…
Таймер мигнул. Я замер, сердце пустилось в галоп. Начался отсчет…
В плюс!!!
В плюс, черт побери! Я захотел закричать и не смог. Да и неэтично это, когда в новогоднюю ночь наступает ядерный апокалипсис.
31. 12. 2031.
Четыре месяца. Немного, но прогресс есть!
И снова я проснулся ранним утром. За окнами было темным-темно. Сопел Боря, стонал и дергался во сне. Вдалеке орал петух.
Осталось понять, что я сделал так.
Неужели жизнь Андрюши для мироздания вообще не имеет ценности? Или…
От осознания прошиб холодный пот.
Или, наоборот, жизни таких людей имеют ценность со знаком минус? То есть они вредят реальности и приближают ее гибель, а моя роль — убирать их.
В седьмом классе у меня была мечта… Есть люди, у которых радужные мечты черного цвета. Мне хотелось собрать всех дегенератов на огромный космический корабль и отправить на Марс на рудники, дабы Земля очистилась. Сбылось, получается? Но это же шуточная мечта! И на рудники — все-таки не на тот свет.
Или это лишь мои домыслы?
И все равно как-то нехорошо получается. Живешь ты себе живешь, и вдруг оказывается, что именно ты — лишний, от тебя плохо всем остальным. Представился младенчик-гнилушка. Нет, вряд ли такими рождаются. Скорее в какой-то момент жизни человек выбирает даже не черную дорогу — коричневую, и начинает гнить.
Можно ли повернуть процесс вспять? Внушать им ничего