Закончил я так:
— Если не верите мне, спросите у одноклассников, которые при всем этом присутствовали. Я не думал, что эти парни придут и тем более — что завяжут с криминалом.
Директор закрыл рукой лицо, помотал головой.
— Ну-ну. Ты еще взаймы им дай. В дом к себе впусти.
— Геннадий Константинович, я готов поспорить на… — Я осмотрел его кабинет. — На телевизор для школы, что Алтанбаев станет нормальным. То есть бросит пить, нюхать, колоться и грабить.
Дрэк аж рот раскрыл.
— Ты серьезно? У тебя есть лишние деньги? Или ты… — Он постучал себя по блестящей лысине.
— А вы просто позволите нам тренироваться в спортзале. Под мою ответственность. Также я гарантирую, что Алтанбаев больше не принесет неприятностей.
Сторожиха взвилась:
— Не слушайте его! Его обещание — полная чушь! А шантрапа все вынесет! Посуду из столовой. Из музыкального класса — баян. Магнитофон еще.
— Нет! — после минутного промедления ответил мне директор. — Никаких посторонних на тренировках!
Сторожиха растянула губы в улыбке и пошла в атаку:
— Я бы вообще ему не верила и не пускала их. Один раз обманул, и во второй обманет! Нет ему доверия!
— Людмила Павловна! — повысил голос директор. — Не надо нагнетать! Я верю Павлу. Он продолжит тренировки. И, пожалуйста, без наговоров! Я все сказал. Точка!
Прозвенел звонок, я поблагодарил его и рванул на алгебру, по дороге думая, что надо искать хорошего тренера и помещение, потому что две группы я не потяну, а вместе с гопниками друзья заниматься не станут.
На большой перемене в столовой я развеял страхи друзей, уверил их, что гопники на тренировки ходить не будут. О, сколько счастья было! Загрустила только Лихолетова, которой нравился Алтанбаев.
* * *
Сегодня, в пятницу, у нас было пять уроков. После школы я заскочил домой, перекусил, мы с Борей написали два типа объявлений: «В автомастерскую требуются» и «Требуется тренер самбо в Николаевку. Оплата каждый день». Помещение можно за малую денежку арендовать в клубе, там любой копейке будут рады. А потом алтанбаевцы адаптируются к нормальной жизни, начнут работать и сами будут оплачивать аренду.
В три дня мы с Ильей и Кабановым отправились в центр клеить объявления — такой способ оказался эффективным, и Каналья попросил найти сотрудников во вторую мастерскую, а потом парни поехали домой, а я с замирающим сердцем — на автобусе к бабушке. Мопед я не брал, потому что вечером за нами с мамой обещал заехать отчим.
Пока трясся в автобусе, думал, что я люблю бабушку и готов ей помочь, как и деду, но сейчас ехать к ней совсем не хочется. Потому что страшно прикоснуться к чужому горю, стать его частью при том, что я совершенно ничем не в силах помочь.
Все было так, как всегда: та же калитка, отремонтированный мной забор, старые абрикосовые деревья. Боцман так же бросился навстречу и начал бодаться, вымогая ласку. Но чувствовалась какая-то тяжесть, словно в доме поселилось горе и встречало меня вместе с Каюком.
Юрка был не убитым горем, он Андрюшу тоже не любил — просто печальным. Сошел со ступенек в домашнем и сказал:
— Лежит, не встает. К стенке отвернулась, прогоняет всех.
— А мама моя?..
— В соседней комнате. Идем. Мне страшно за Эльзу Марковну. Никогда ее такой не видел.
В доме стояла мертвенная тишина. На хлопок двери из маленькой комнаты выглянула растерянная мама, посмотрела на вход в бабушкину комнату и покачала головой.
Я прошагал туда, холодея, потому что не знал, что буду говорить. Шторы были задернуты, царил мрак. Бабушка, поджав ноги, лежала в кровати, худенькая, маленькая, беспомощная. Я молча сел на край, прилег и обнял ее.
Она вздрогнула, обернулась. Ее глаза, обрамленные черными кругами, лихорадочно блестели. Из нее будто душу вынули. Захотелось отшатнуться, потому что потянуло безумием, но я не стал этого делать. Отодвинув меня, впившись взглядом в мое лицо, она проговорила:
— Что я сделала не так? Где недоглядела? Чего ему не хватало? У него же все было! Лучшие игрушки. Лучшая одежда. Он в «Артеке» отдыхал! Любой университет, только учись, а он не захотел! Мать на машину ему копила. Вот чего не хватало, а?
Ответ я знал. Точнее, знал я-взрослый, и то применимо к обычным людям, не гнилушкам. Типичная ошибка родителей, которые стремятся не просто дать — запихнуть в своего ребенка все лучшее, то, чего не было у них самих. Андрюше не хватало того, чтобы чего-то не хватало. Не к чему стремиться, нет цели. Зачем напрягаться, когда мама с отчимом пережуют и в ротик положат? А если нет причин напрягаться, молодой растущий организм ищет, как себя развлечь. И находит.
Конечно, не факт, что Андрюша не сторчался бы, если б его семья нуждалась, и в доме экономили бы на необходимом. Как и не факт, что дети богатых родителей пойдут по скользкой дорожке, все зависит от личности. Однако тенденция наблюдалась именно такая. Основной проблемой молодых людей будущего станет тотальный инфантилизм, когда как мои ровесники будут согласны на трех работах вкалывать, чтобы выгрызть себе минимальный комфорт. Не все до него доживут, но многие преуспеют.
Все то, что нам достается огромным трудом, нашим детям мы постараемся обеспечить, и они это получат даром.
Конечно же, говорить этого я бабушке не стал.
— Ты не виновата. И Ирина не виновата, время такое, проклятое. Кстати, как она, тетя Ира?
— О-ой! — Бабушка отвернулась и проговорила в стену. — Толик повез ее в психбольницу, она пыталась… пыталась… Выцарапать себе глаза.
Еще бы — единственный сын умер!
— Это все Витька-алкаш! В него Андрюша пошел, все худшее взял.
Бабушка встала рывком и обняла меня, поцеловала в висок.
— Спасибо, хоть вы нашлись. Не знаю, что делала бы, если бы не вы. Умерла бы от горя. — Она задумалась, вздохнула. — Как бы Ирочка теперь не умерла.
Хотелось сказать, что она молодая, ей нет и сорока. С большой вероятностью она еще способна зачать. Не то чтобы это приуменьшит горе сейчас, но со временем может дать новый смысл, и вместо гнилушки в мир придет обычный человек. В той реальности Андрюша покинул этот мир гораздо позже, когда Ирина при всем желании не могла родить второго ребенка.
Услышав наш разговор, в зал заглянула мама и сразу же исчезла.
— Бабушка,