Справа кто-то хрюкнул, было ощущение, что народ в машине улыбается. Ехали мы быстро, на поворотах «Волгу» даже заносило. Дабы поддержать градус и не получать затрещины, рассказал еще анекдот в тему.
Американского шпиона забросили в СССР, для легализации он поступает в институт. Первого сентября приходит, а там объявляют:
– Первый курс на картошку!
Он не понял, спрашивает у какого-то студента-второкурсника:
– А что такое картошка?
– А, это хуже каторги!
Оп-па, хуже каторги? В Лэнгли говорили, что самое страшное – это каторга, а про картошку ничего не говорили! Что делать, что делать?..
Решает сдаваться, идет в КГБ, сдается.
Там сотрудник подробно допросил его, заполнил протокол. Закончив, спрашивает:
– Я вот не понимаю, почему ты сдался? Ведь у тебя всё было нормально, мы тебя не искали, в чем причина?
– Да в институте на картошку посылают.
Тут сотрудник рвет протокол в клочья:
– Свободен, и чего только студенты не придумают, лишь бы на картошку не ехать!
И в этот раз меня никто не прервал. Даже были слышны смешки.
– Мужики, без обид, ладно? Кому там по яйцам от Незлобина прилетело? Отзовись!
Сначала все молчали, потом кто-то буркнул:
– Он в другой машине. А вот у меня голова до сих пор трещит.
Ага, это значит «борец».
– Не держи зла, у нас же все на автомате. Как кто кидается – сразу сама коронка выскакивает.
Доехали мы быстро, нас повели по этажам, завели в две соседние комнаты. Я слышал, как весело матом ругается Незлобин. Хрен там он расскажет кому-нибудь наше задание.
Раздались быстрые шаги, хлопнула дверь. С головы резко сорвали мешок, яркий свет ударил в зрачки. Проморгался. Ой, какие люди в Голливуде. Мой любимый лысый карлик Цинев. Собственной персоной. В штатском, глазки злые, сверлящие. Я уже не мог остановиться, на автомате выдал:
– Из донесения американского шпиона: «…кроме того, по моим наблюдениям, за последнее время в России многократно увеличилось количество мужчин нетрадиционной ориентации. Они собираются по два-три человека в ресторанах, кафе, пивных, сидят тихо, пьют только водку, девушек за стол не приглашают. Смотрят друг на друга и тихим голосом повторяют одно и то же: «У меня такая жопа…»
– Так и есть, Орлов! У тебя полная жопа!
Генерал обошел меня по кругу, разглядывая, как насекомое, которое он собирается раздавить.
– Ты позор Комитета! Я тебя, вражину, насквозь вижу. Женился на дочке генерала, зацепился за Москву, званий и орденов нахватал… Думаешь, схватил бога за бороду?!
– Тащ генерал, ну что за поповщина? – пожал плечами я, внутренне ликуя. НИ-ЧЕ-ГО у Цинева на меня нет. Иначе сейчас мешочек с головы мне бы следователи ВГУ снимали, а не глава слюной брызгал. – У вас какой-то пунктик насчет меня. Прямо как у зятя с Ефремовым…
Упоминание фантаста подействовало. Цинев успокоился, усмехнулся:
– Я своим предчувствиям привык доверять. Эта татуировка несоветская на плече, это поведение и образ мыслей буржуазный… Любишь роскошь и хочешь еще раз поехать в Штаты?! А потом мы тебя услышим на радиостанции «Голос Америки»?
– И хочу, и поеду. От этого стране будет большая польза. Да и всему миру тоже… Неужели вы не видите, что терроризм поднимает голову и нужны специальные отряды, которые умеют с ним бороться?!
Весь мой пафос остался втуне. Цинев на меня смотрел с подозрением:
– Чую, с тобой что-то не так! Запросили у дальневосточных коллег уточненные сведения по тебе. Ты же всегда был тихоней, службист. Медленно рос в чинах до капитана. Ни одного порочащего материала, кроме развода. Да и то… – генерал хмыкнул, – не по твоей вине, считай. И вдруг такое геройство! Вьетнам, этот «Гром»… опять Вьетнам.
Так… Надо срочно что-то придумать. Ага, вот.
– Когда на твоих глазах расстреливают боевых товарищей, да и сам чуть не погибаешь, многое меняется в голове. Я как заново родился. После того первого рейда…
Съест, не съест? Слава богу, что пока не берут в обязательном порядке отпечатки пальцев в личные дела. В будущем это будет обязательным. А сейчас…
– Не верю я в эту фигню!
– Тогда вынужден сознаться. Пишите чистуху. Я американский шпион. Меня заслали создать в Союзе самый передовой в мире отряд специального назначения, выкрасть штатовские «Кобры» и сорвать секретную операцию союзников в Праге, а теперь отзывают обратно. Видимо, будут опять награждать.
Цинев сверлил меня своими маленькими глазками. Прямо мини-дрели на лице.
– Что-то с тобой не так!
– Если у вас такая чуйка отличная – где она была, когда Пеньковский секреты страны продавал?!
А вот этот выкрик подействовал. Цинев надулся, как индюк:
– Это был провал ГРУ!
Это была правда. У военной разведки было два серьезных провала за всю историю. Пеньковский и Поляков. Второго я отправил на встречу с Создателем, первому и без меня намазали лоб зеленкой.
– Ладно, Орлов, смотри у меня! Я за тобой слежу, ни на грамм не доверяю этой твой маске рубахи-парня!
Генерал резко встал, вышел.
– Эй, а кто мне наручники расстегивать будет?
* * *
Домой опять не поехал. Припрусь грязным, рваным, получу от Яны сковородкой. Она недавно достала целый комплект новых. Позвонил Алидину. Тот был в курсе моих приключений с вэгэушниками – нас же вела «семерка» первое время, поэтому согласился отмазать перед женой.
– Слышал, что контрразведка тоже обосралась.
– Почему тоже? – поинтересовался я.
– Я своим уже накрутил хвоста за потерю вас… – тесть тяжело вздохнул. – Лишил премий всю смену.
Наказание рублем. Всё как всегда.
– Орлов! – голос генерала стал строже. – Что у вас с Яной?
– Семья и скоро ребенок будет, – бодро ответил я.
– Она мне постоянно жалуется на тебя.
– Так служба же, Виктор Иванович! Вот сегодня. Изговняли в грязи «двоечники». Как поедешь домой?!
– Двоечники?! – генерал переключился, засмеялся. – Хорошее название. Буду использовать. Да, можно запустить кличку по управлениям.
– Цинев и так зуб огромный на нас имеет. – Так и сказал на «нас». Рассказал про его заходы. Алидин, впрочем, отказался обсуждать генерала по спецсвязи. Хоть внутренняя прослушка в Комитете персонально под Андроповым – всякое бывает.
*