– Очень грустно, – подумав, сказал Влад. – Но главное, чтобы ты позаботилась о своем будущем. Что такое день-два, когда у нас впереди целая жизнь?
– Ну, не знаю, – засомневалась Женечка, – потому что слышу странные вибрации в твоем голосе. Ты точно по мне соскучился?
– Точно. Родителям звонила, сообщила, что задержишься?
– Естественно. Они, в отличие от некоторых, из дома не сбегают при первой же возможности. Говорила только с мамой, отец неважно себя чувствовал, к телефону не подошел. Но мама считает, что у него все в порядке, правда, озабоченный очень, несколько раз запирался в гостиной, кому-то звонил. Ты с ним не связывался?
– А должен?
– Так позвони, хуже не будет. Им любое внимание с твоей стороны будет приятно.
Она опять трещала как сорока – о «мегакрутом» международном форуме, который вместился в один гостиничный комплекс, о номере так называемого отеля, где она недавно толкалась с крупным тараканом, который совершенно не представляет, что такое смерть. Потом спохватилась: кажется, пришли новый жених с острова Мадагаскар и еще парочка колоритных персонажей – хорошие ребята, если их хорошенько обтесать…
Голова кружилась от этого птичьего щебета. Он положил трубку на рычаг, и снова мир стал наполняться мраком. Может, и к лучшему, что Женечка на этой неделе не появится. Пронзительно, словно его душили, снова зазвонил телефон! Женечка забыла сообщить что-то важное?
– Владислав Анатольевич? – осведомилась трубка сухим женским голосом. – Капитан Волошина беспокоит. Вы можете разговаривать?
– Могу. – Он облегченно выдохнул. – Расслабься, Ульяна, я один. Телефон не прослушивают.
– И у меня не прослушивают… – Ульяна тоже издала облегченный вздох. – Влад, какого хрена, извини за грубость? Что происходит?
– Ты в порядке? Ничего странного – слежек, угроз, приглашений на беседу?
– Кажется, нет. На работе тихо, все будто в рот воды набрали. Дома никто не тревожит. Я повторяю свой вопрос, товарищ майор: какого хрена происходит? Нам сообщили, что тебя задержали, потом отпустили, но это не точно. Генерал Жигулин ходит как в воду опущенный, держит круговую оборону у себя в кабинете. Наши парни выражают крамольные мысли: может, они что-то про тебя не знают?
– Настучи им завтра по сусалам от меня.
– Да я их вообще убью! – вспыхнула Ульяна. – Какая, господи, государственная измена! Белены объелись? Ты, конечно, фрукт, но не такой, я это точно знаю.
– Спасибо, – ухмыльнулся Пургин. – Одно тебе скажу, Ульяна: сбывается то, о чем боялись даже подумать. Вернее, я боялся, а ты думала.
– Японский городовой… – убитым голосом пробормотала коллега. – Поздравляю, товарищ майор, достукались… Думай, что хочешь, но я этому совсем не рада.
– Верю. Дома все в порядке?
– Ну, да… Мама, брат…
– В пубертате, я помню. Нужно встретиться, товарищ капитан.
– Какая прелесть! – восхитилась Ульяна. – Этот парень зовет меня на свидание! О боги! Маме скажу – не поверит. Прости, я просто издеваюсь. Где и когда встретимся?
– Буду через полчаса во дворе соседнего с тобой дома. Там же есть вторая пятиэтажка, если не ошибаюсь? Убедись, что тебя не «пасут», только после этого подходи.
– Ты тоже убедись.
– Незачем. Я и так знаю, что меня «пасут». Тут, знаешь ли, другая задача…
Влад бросил трубку и начал собираться. Плотная одежда, куртка с капюшоном из пропитанной ткани (с Женечкой купили у спекулянта на вещевом рынке), высокие осенние ботинки. Паспорт брать не стал, но удостоверение переложил во внутренний карман. Перочинный нож, плоский фонарик – всякая вещь в хозяйстве может пригодиться. Наличности в шкатулке было немного, рублей девяносто. Поколебавшись, взял все, разложил по потайным карманам на молнии. Небольшую часть сунул в скомканном виде в брючный карман. Посмотрел на себя в зеркало. Усталое какое-то отражение, без огонька в глазах…
Подъезд пока не стал средой обитания сотрудников 7-го Управления. Он спустился на первый этаж, позвонил в квартиру. Открыл мужчина средних лет и характерной внешности – мятый, в тельняшке, в трениках с гигантскими пузырями. На плече был вытатуирован якорь. Сосед Аркадий – ни дня в жизни не плавал, не видел моря, но выпить любил. Людям представлялся как списанный на берег моряк дальнего плавания, и первый тост был всегда за тех, кто в море. Сегодня он был сравнительно трезв (но еще не вечер). Вопросительно уставился на смутно знакомую личность, наморщил и без того морщинистый лоб.
– Вспоминай живее, Аркаша, – заторопил Влад. – Третий этаж, живу в твоем же подъезде, иногда сталкиваемся. Дважды в год выплачиваю пожертвования в фонд затонувших кораблей. Вспомнил, сосед?
– Точно, – оживился Аркаша. – Всемерно польщен, сосед, мое почтение, как говорится. Сегодня тоже готов пожертвовать… в фонд?
– Затем и пришел, – кивнул Влад. – Войти позволишь?
Сосед посторонился, и он, проникнув внутрь, бегло осмотрел квартиру. Лучше бы не всматривался. Жил Аркаша на широкую ногу, дом ломился от разных вещей, в большинстве найденных на помойке. Странно, статью о тунеядстве никто не отменял. Влад пробрался к окну, стараясь не наступить на какую-нибудь «мину», отогнул куцую шторку. Шпингалет был на месте, рама держалась, но с чудовищным люфтом. Аркаша переминался за спиной и вопросительно дышал в затылок.
– Держи! – Влад достал из кармана мятый рубль. Тот мгновенно уплыл из руки. – На памятник погибшим морякам, так сказать. Воспользуюсь этим выходом, Аркадий?
– Ага, – великодушно разрешил сосед. – А на хрена?
– Бывшая жена во дворе сидит в засаде, – объяснил Пургин. – Караулит, алименты требует. Я отлучусь на пару часов, а затем таким же способом вернусь, в окно постучу. Ты уж не спи, договорились?
– Даже не знаю, – заколебался алкоголик, – а вдруг долбану сейчас, и в отключку? А когда я сплю, я глух и нем. Вот ты контролируешь себя во сне? То-то и оно…
– Сам решай, Аркадий. Хочешь – спи спокойно, дорогой товарищ. Но тогда второй рубль, или даже два, я пропью сам. Настроение