– Я это вполне допускаю.
Медведь снова задумался и вновь оживился:
– И что вы намерены предпринять?
– Не знаю! Что-то я совсем запутался. Такое со мной впервые…
– Ты, кажется, сказал, что один из людей Зубкова, когда ты вошел в гримерку Глуховых, перебирал какие-то письма?
– Так и есть, они лежали в коробке из-под обуви.
– А тебя не удивляет, что она хранила личную переписку в гримерке, ты не находишь это странным?
Зверев нахмурил брови:
– Чего же тут странного?
– Зачем хранить личную переписку в служебном помещении, в которое имеют доступ посторонние? – продолжал Медведь. – Уборщики, например?
– Ты хочешь сказать, что ее не особо волновало то, что письма найдет уборщица или еще кто-то из персонала санатория.
– Все верно. Я полагаю, что она хранила письма в гримерке, так как скрывала их не от посторонних, а именно от мужа…
– Зачем прятать письма от того, кто не способен их прочесть? Прохор же был слепым…
– А что, если сам факт того, что Юлия вела с кем-то переписку, было тем, о чем Прохор не должен был знать?
– И вероятнее всего, она сама писала письма и делала это в гримерке, где у Прохора было гораздо меньше шансов наткнуться на них, пусть даже случайно, – заключил Зверев.
– На твоем месте, Паша, я бы выяснил, где Юлия хранила письма, и попытался бы их прочесть.
Сказав это, Медведь снова уткнулся в газету.
* * *
На следующее утро после завтрака Зверев отправился на процедуры. Хорошенькая чернявая девушка сделала ему массаж спины, после этого дородная медсестра средних лет уложила майора на кушетку, обмазала лечебными грязями, от которых Зверев еле отмылся. Потом был душ Шарко и солевые ванны. Когда с процедурами было покончено, Зверев посмотрел на часы. До обеда оставалось чуть меньше двух часов. Павел Васильевич надел шляпу и плащ и вышел на крыльцо. Он прогулялся до фонтана, выбрал одну из скамеек и закурил. Как только Зверев сделал пару затяжек, он увидел подъехавшую к главным воротам легковушку, из которой вышел Зубков. Заметив сидевшего на скамейке Зверева, Зубков направился к нему.
– Думаю, что ордер скоро будет, Никитка мой должен подъехать с минуты на минуту. Надеюсь, что твоя версия хоть что-то нам даст.
– Какой еще ордер? – удивился Зверев.
– Ордер на обыск всех помещений цокольного этажа. Ты же сам сказал, что стоит поискать тут молоток убийцы.
– Ах, вон ты о чем… – Зверев совсем уже забыл про свой совет и думал только о письмах.
Зубков продолжал:
– Только я думаю, что в этих подсобках, гримерках и прочих комнатушках найдется немало молотков. Убийца наверняка смыл кровь, так что, что нам это даст, сам пока с трудом представляю. – Зубков сел по левую руку от Зверева и тоже закурил.
– На цокольном этаже шестнадцать отдельных комнат, идущих по обеим сторонам вдоль коридора, – стал рассуждать Зверев. – Если все они такие же, как и комната Юлии, а судя по всему, это так и есть, то ни в одной из этих комнат нет умывальника. Так что единственное место, где преступник мог отмыть молоток, – это туалетное помещение, расположенное как раз возле лестницы в начале коридора. Как ты думаешь, стал бы убийца топать по коридору через весь этаж, хлопать дверью и включать воду вблизи сидевшего наверху охранника? Нет, капитан, если моя версия не ошибочна, что убийца спрятал орудие преступления где-то вблизи от гримерки Глуховых. Так что если мы поторопимся, то шанс найти молоток действительно есть.
Зубков усмехнулся и принялся стучать пальцами по коленке.
– Ну да, ну да! Пожалуй, ты прав, нам нужно поспешить.
– Я видел, как твои люди разбирали коробку с письмами Юлии. Что в них? – спросил Зверев.
Зубков с досадой хмыкнул:
– А я все гадал, спросишь или нет. Да уж, ты и в самом деле парень не промах. Письма действительно интересные. С Дюковым и Ветровым, которые на нашу скрипачку зарились, мы вроде бы как разобрались, а тут еще один персонаж появился. Оказывается, был у Юлии еще один кавалер, с которым она вела активную переписку втайне от мужа.
Зверев мысленно подосадовал, что идею с письмами подкинул Медведь, Зубков тем временем продолжал:
– Зовут этого самого кавалера Глеб Щукин. Он живет в Ессентуках и, судя по всему, являлся любовником Юлии.
– Это следует из текстов? – спросил Зверев.
– Этот Щукин во всех письмах называет Юлию «зайкой». Стал бы мужчина называть так просто знакомую?
Зверев покачал головой.
– Маловероятно, но все же…
– Вот и я о том же, – перебил майора Зубков. – По-моему, тут все ясно. Правда, если не считать обращения «зайка», в большинстве писем ничего особенного нет: простые бытовые вопросы. А вот одно письмо сильно отличается от прочих. – Зубков вынул из нагрудного кармана распечатанный конверт и протянул его Звереву. – Вот, специально для тебя захватил.
Павел Васильевич прочел адрес отправителя и фамилию адресата:
«Ставропольский край, г. Кисловодск, улица Подгорная, 7. А. М. Баграмян».
На месте обратного адреса было указано:
«Ставропольский край, г. Ессентуки, улица Чапаева, 22. Е. А. Щукин».
– Этот самый Аракс Баграмян, как мы уже выяснили, проживает по соседству с Глуховыми. Он старик, ему уже под восемьдесят. Мы данного гражданина уже навестили, он во всем сознался.
– В чем сознался? – спросил Зверев.
Зубков довольно крякнул.
– В том, что получал и передавал письма этих голубков. Пояснил, что с давних лет знает Юлию, и когда та попросила оказать содействие в данной переписке, этот Баграмян не смог отказать. Такая вот вырисовывается ситуация, майор.
Зубков откинулся на спинку скамейки и щелчком бросил в урну окурок. Вынув из конверта сложенный вчетверо лист бумаги, Зверев прочел и само письмо. Оно было совсем коротким.
«Здравствуй, Зайка!
Снова пишу тебе через Аракса. Надеюсь, что он жив и здоров.
В своем последним письме ты писала о том, что Прохор стал невыносим. Ты писала, что его ревность сводит тебя с ума. Я все понимаю. Как понимаю и то, что жить с таким человеком невозможно. Я не раз предлагал тебе порвать с ним, но ты не решалась.
Если ты наконец-то решишься, то знай, я всегда готов тебя принять. Решайся и приезжай, Глеб».
Прочтя письмо, Зверев посмотрел на почтовый штемпель. Письмо было месячной давности, но это мало о чем говорило. Павел Васильевич вернул письмо Зубкову, тот произнес:
– Ты сказал, что мы должны узнать тайну Юлии. Как видишь, мы ее узнали. И что это нам