Когда они оказались рядом с баржей, он воспламенился.
Она полностью отдалась карте этого клейма, позволив своему телу следовать коду, записанному внутри него, хотя тот был за пределами ее понимания.
Баашалийя нырнул ниже уровня баржи, а затем снова взмыл прямо перед ней. Резко остановился в воздухе, взмахнув своими огромными крыльями, с кончиков которых сверкающими каскадами разлетелся лед. Внезапная остановка подбросила Никс высоко в воздух с его спины, отчего она оказалась прямо перед окнами баржи.
Древние слова, написанные огнем, сорвались с ее губ. Никс высоко взмахнула руками, стряхивая с них лед, и хлопнула ими над головой – первая нота ужасающего напева.
Распахнув себя, она испустила крик в холодную ночь – полный ненависти, ярости и безумия. Никс уже превратила свою силу в оружие, но древний символ внутри нее дал этой силе цель.
Она громко объявила об этом, повторив свое предыдущее обещание, придав ему форму и содержание.
Никогда!
Ее крик донесся до баржи – и тараном врезался в нее. Обломки досок веером разлетелись во все стороны. Железные тросы сорвались с креплений. Баржа раскололась пополам перед ней, разрушенная ее криком, ее силой и тем даром древности, ищущим искупления.
Баашалийя под ней тоже закричал, вытянув шею и рванувшись выше. Пока они все еще были связаны между собой, часть ее силы вырвалась и из него. Как только это произошло, стальной шлем сорвался у него с черепа и, кувыркаясь и сверкая в ночном свете звезд, полетел вниз.
Никс холодно улыбнулась, уточняя свое обещание:
«Никогда больше!»
Сдвинув брови, посмотрела на развалины баржи и выпустила из себя последний поток силы, когда начала падать, выбрасывая из себя остатки огня. Даже почти полностью опустошенная, она страстно желала, чтобы он никогда не затухал.
Черная бездна в глубинах ее сознания вопила о том же самом.
Никс направила свое безумие в горелки баржи и воспламенила их своей яростью. Взрыв был подобен пылающему солнцу в темной ночи.
Она наслаждалась разрушением.
Через миг Никс почувствовала, как ее обдало жаром от взрыва. Вместе с ним прилетела ответная волна огненного безумия, поразившая ее в самое слабое место. Она не могла остановить бурю, которая наполняла ее, ослепляла, распространялась по всем ее теперь пустым местам – вплоть до ее темной бездны.
Бессильно запрокинув голову, Никс стала падать сквозь ночь, обмякшая и потерянная, проваливаясь в темноту.
Где-то над льдом попискивал и визжал Баашалийя.
Она узнала этот вопль отчаяния.
Безумие нашло и на него тоже.
Глава 94
Глубоко в Цитадели Исповедников Врит склонился над плечом Кереса. Перед ними светился хрустальный шар следящего устройства. Маленькая красная точка вразнобой мигала, передавая сообщение Скеррена.
Эти двое следили за ходом битвы у медного сооружения в глубине Пустошей. Руки Врита были сжаты в кулаки. Губы сжались в жесткую линию от напряжения. Силы Скеррена вторглись в купол и обнаружили врага. Еще больше адских летучих мышей мешали их усилиям – до тех пор, пока Скеррен не задействовал Каликс.
Врит потратил месяцы на то, чтобы подавить волю пойманной миррской летучей мыши, используя огненный метод, разработанный собратом-Ифлеленом – Исповедником Витхаасом – прямо перед его смертью. В последнем отчете от Скеррена сообщалось, что усилия Врита полностью оправдались.
Враг был повержен.
И все же Врит продолжал смотреть на хрустальный шар – на странные эманации, сияющие там. Это были уже не просто желтая и красная точки бронзового артефакта и баржи Скеррена. В том же самом месте кружился небольшой водоворот темной медно-красной энергии.
«Там происходит что-то странное…»
Хотя совсем недавно Врит был взбешен тем, что ему пренебрежительно отказали в разрешении присоединиться к нападению королевства на Южный Клаш, теперь он считал это просто подарком судьбы. Исповедник так и не знал, чем закончилось это предприятие – успехом или неудачей, да это и нисколько его не заботило.
Врит наклонился, присматриваясь к этому крошечному вихрю на сфере.
«Вот что сейчас главное».
Какие еще чудеса могут быть скрыты под этим медным куполом в Пустошах? Может, оружие и знания, намного превосходящие эту единственную фигуру из бронзы?
«Я должен быть там!»
Руки у него сжались в кулаки.
– Поступает еще одно сообщение, – объявил Керес рядом с ним.
Врит тоже это видел. Красная точка вновь начала мигать.
Керес пристально наблюдал за ней, даже не потрудившись записывать. После стольких бдений перед сферой он уже мог читать эти вспышки и паузы, словно слова, написанные чернилами.
– Что он говорит? – спросил Врит.
Керес облизнул губы, нахмурив брови:
– Все, что тут сообщается, это что «она возродилась».
– Что это значит?
– Я не знаю, но он все еще что-то присылает… Дай мне сосредоточиться.
Керес подался ближе к мигающей точке, как будто это могло помочь ему уловить смысл. Врит навис над ним.
– Ну?
Едва Керес обернулся к нему, как хрустальный шар на миг ярко вспыхнул – а затем взорвался, и в этом взрыве обоим почудился отголосок истошного крика, донесшегося откуда-то издалека. Врит ощутил укол жгучей боли, когда его отбросило на шаг назад.
Керес тоже отлетел от сферы.
Врит ощупал свое лицо, обнаружив источник мучительной боли. Правый глаз ему пронзил осколок стекла, наполовину ослепив его. Скользящее прикосновение кончика пальца к хрусталю обожгло весь череп. Он задохнулся от боли, от осознания того, что потерял глаз.
Натужно дыша, Керес повернулся к нему. Из шеи у него торчал огромный стеклянный кинжал, грудь была залита кровью. Рот открывался и закрывался, как у вытащенной на берег рыбы. Спотыкаясь, он направился было к выходу в поисках помощи.
Врит схватил его за плечо.
– Что сказал Скеррен? В самом конце?
Керес изо всех сил пытался уйти, глаза у него блестели от отчаяния. Врит притянул его ближе, отказываясь отпускать:
– Говори!
Керес что-то пробормотал, опускаясь на колени, – кровь выплескивалась из него с каждым произнесенным словом. Затем Исповедник тяжело повалился на бок, и последние остатки его жизни растеклись по полу.
Врит выпрямился и отвернулся.
Он уставился на осколки хрусталя, означавшие конец его надеждам. Будто насмехаясь над ним, бронзовый бюст засветился чуть ярче, согретый взрывом, – словно удовлетворенный принесенной на этом алтаре жертвой.
Врит уставился на него в ответ. Последние слова Кереса эхом отдавались в его голове. Они казались невероятными, но Врит не сомневался, что понял все правильно. Он перевел взгляд на разбитый шар, вновь услышав тот далекий крик ярости. Это лишь укрепило Врита в убеждении, что последние слова Скеррена были правдой. Скеррен повторял их снова и снова, пока не испустил дух.
«Она – это Вик дайр Ра! Она возродилась! Она возродилась…»
Глава 95
Грейлин осматривал горящие обломки халендийской баржи, среди которых валялись мертвые тела – обгоревшие, изломанные или разорванные на куски. Все его товарищи были свидетелями гибели корабля. Видели, как треснул его корпус, как взорвались горелки… Части баржи провалились сквозь отверстие в куполе и превратились в пылающие погребальные костры.
Пока он рылся в кучах обгоревшего дерева и перекрученного металла, Даал держался рядом с ним.
– Она не может быть мертва.
Грейлин кивнул. И хотя Даал уже в сотый раз делал это заявление, не стал обескураживать молодого человека. Это помогало разжечь его собственную надежду.
И все же…
– Где же она может быть? – произнес Грейлин, поворачиваясь к Даалу. – А ты уверен, что это была Никс верхом на том звере?
Тот кивнул, но выражение лица у него было такое, словно он и сам предпочел бы усомниться в этом.
Грейлин оглядел купол по всей ширине. Бо́льшую часть его по-прежнему укутывал дым, скрывая углы и области, которые он еще не осмотрел.
Неподалеку зашевелилась горстка рааш’ке. Два зверя взмыли в воздух, пробуя свои ушибленные крылья. Еще несколько выползли из дыма, двигаясь как измученные призраки, но они