Глава 4
Шум леса
Пока морозы были в силе, я принял решение все же отправиться на границу, а после — в Налор.
Очередная группа рейнджеров ушла на границу, но троица из моей свиты осталась со мной — я не рискнул отправить ни Ирнара, ни Эрегора, ни тем более Лиан без поддержки демонов.
Кровь каждого дитя Вечного Леса была священна в глазах Нильф, но этих трех темных я ставил выше всех прочих обитателей Н’аэлора. Просто хотя бы потому, что по окончанию войны все они покинут эти края вместе со мной.
Я видел, что пребывание Лиан на родных землях привело в движение печать на ее спине, но как бы я не желал разобраться в этом вопросе, мне приходилось заниматься текущими проблемами с орочьей ордой на севере.
А еще пришло письмо от Ирен.
Тонкая, высшего качества бумага. Чуть фиолетовые чернила, с добавлением специального порошка, что заставлял их высыхать почти мгновенно. Я чувствовал от послания едва уловимый аромат, как если бы королева перед помещением письма в вычурный деревянный футляр долго прижимала лист бумаги к своей груди.
В отличие от внешних атрибутов, сам текст был совсем не примечателен. Ирен в очередной раз просила меня показаться в столице. После расправы над Первым и Вторым жрецом, что оступились и позабыли путь Нильф, главный Храм пустовал и я должен был явиться хотя бы для того, чтобы провести ежегодную церемонию подношений.
В конце каждой зимы народ Вечного Леса славил свою богиню. На алтарь Нильф простые эльфы несли стихи, рукописи и книги, инженеры и изобретатели — чертежи и идеи, кузнецы, ювелиры и оружейники — свои продукты. Подойти могло что угодно, если это требовало от тебя применения знаний и должного усердия на пути обучения. Все для того, чтобы Третья из Темной тройки распростерла свою длань над Н’аэлором и позаботилась о том, чтобы избранный ею народ прожил еще один год в достатке и покое, надежно сокрытый и оберегаемый тенью мудрости Нильф.
Я не хотел проводить церемонию, как не хотел тратить время на бессмысленную поездку в Налор.
Эрегор потратил три моих вечера на то, чтобы в очередной раз попытаться вбить в мою голову текущий политический расклад во Дворце, но мое презрение к слепцам, которые вместо того, чтобы принять волю Третьего Жреца начали вставлять мне палки в колеса, сводило все усилия моего старого ученика на нет.
Мое место было на границе, в точке столкновения с ордой, на страже тех, кому покровительствует Нильф. Пусть мой путь — это знания и исследования, Третья с легкостью использовала мои силу и таланты для достижения одной ей ведомых целей, заставляя меня проливать реки крови. И образно, и буквально.
Взгляд скользнул по ножнам, которые стояли в небольшой стойке у стены. Мой верный меч, чуть зазубренный клинок, который я так и не выправил до конца, оружие, которым я привык пользоваться так же, как я пользуюсь своей левой и правой рукой. Казалось, сталь, сокрытая сейчас от внешнего мира, безопасная и безобидная, дрожала в предвкушении. Мой меч знал, что скоро будет извлечен, будет выпущен на волю, и те сотни душ, что я отправил за черту в последние несколько лет, покажутся лишь легкой закуской перед основным пиршеством.
Вопрос орды не решить миром. Вопрос Мордока не решить миром.
Но у меня был лишь этот меч и три темных эльфа-отщепенца. Два горьких дитя, старый преступник-калека и во главе их я — древний колдун, от чьего существования устали даже горы и небо.
Мне нужно в Налор, чтобы навязать свою волю.
Мне нужно в Налор, чтобы сломить сопротивления темных эльфов и наставить их на путь, предначертанный Нильф.
Мне нужно вырваться за пределы Н’аэлора, пока печать на спине Лиан не перекинется на ее грудь и лицо. Ведь я не знал, что случится с моей воспитанницей когда этот странный живой рисунок, магический конструкт, способный воскрешать из мертвых, захватит ее тело.
Я еще раз пробежался глазами по строкам, идеально выведенным рукой королевы Н’аэлора. Ирен ответит на все мои вопросы, расскажет, зачем ей нужна была девочка и о чем они договорились со святошами Трех Орденов, или я…
А что я могу?
Развернуться и уйти в свою долину? Короткий взгляд на пламя, которое нашептывало мне волю Нильф, дал мне однозначный ответ. Величайший колдун Третьей был ее самым безнадежным рабом. То, что я прожил тысячу лет лишь прихоть Темной Богини, я прекрасно понимал, что лишь моя забавляющая ее скупость оставляет меня в живых. Я должен делать то, что мне велено. Отказаться помогать Н’аэлору сейчас, даже если его обитатели и не жаждут моей помощи — есть буквально акт самоубийства. Хотя даже вскрыть себе горло на замковой стене в лучах закатного солнца — поступок более обдуманный и более логичный, нежели проявить столь вопиющее неповиновение. Так я хотя бы смогу превратить земли на многие лиги вокруг в проклятые пустоши, пострашнее Топей и еще более пустынные, чем Скалы Армина. Место, где добровольно будет принесена столь мощная жертва, несомненно, изменит до неузнаваемости окружающий ландшафт.
Если же я ослушаюсь Нильф, то она просто вырвет мою душу, как она и должна была поступить еще многие сотни лет назад.
Был один способ получить достаточную власть, чтобы эльфам пришлось считаться со мной.
Способ, которого я давно избегал.
Способ, по причине существования которого я сбежал в горную долину и не видел Ирен семь сотен лет.
Способ, который уничтожит королеву Вечного Леса, едва утихнет звон стали, орда землекожих будет отброшена от границ Н’аэлора, а Мордок и его последователи-бунтари — повержены и преданы забвению.
Молодые люди говорят, что где-то в лесу еще шумят деревья, из которых будет сложен их погребальный костер или сколочен деревянный гроб.
Я же знал, что где-то в недрах покоев королевы Ирен уже давным-давно пошит для меня тот самый костюм цвета вороного крыла. Не жреческие одежды, не величественный доспех. Черная, словно сама ночь, самая дорогая ткань праздничного одеяния, а рядом ждёт своего часа мантия, вышитая золотой нитью и окрашенная в пурпур, совсем как та, которой я укрыл плечи Ирен в день ее коронации и восшествия на престол.
Мой