Поцелуй углубляется, становится более жадным, более отчаянным. Его руки обвиваются вокруг моей талии, притягивая ближе, не давая отстраниться. Я чувствую его тепло, его силу, его любовь, которая обрушивается на меня, как цунами. Мои руки блуждают по его волосам, по его щекам, по его шее, словно пытаясь запомнить каждую черточку, каждый изгиб его тела.
И вдруг, словно очнувшись, я отстраняюсь. Воздуха не хватает, сердце колотится, как птица в клетке.
— «Должна была сделать»? Погоди. Что именно тебе снилось?
— Странный мальчишка, обладающий невероятными силами, твое полное страха лицо, его угрозы, что, если ты не подчинишься, нашему миру придет конец… — спокойно перечисляет Кайден. — Много чего.
— И ты все равно любишь меня? После всего, что я сделала? После всего, что ты узнал? — спрашиваю я, не веря своим ушам.
Кайден улыбается и снова касается моей щеки.
— Люблю, Лисси. Я знаю, что ты действовала во благо. И я не могу винить тебя за то, что ты, учитывая, что было на кону, выбрала не меня. Я знаю, что ты сделала это ради меня, ради всех нас. Как я могу тебя за это винить, глупая?
— Ты сильная и самоотверженная, и я еще больше люблю тебя за это. Не отталкивай меня снова. Прошлое — это прошлое. Сейчас мы здесь, вместе. И это все, что имеет значение.
Он обнимает меня, крепко прижимая к себе.
— Я тоже люблю тебя, Кайден, — шепчу я, прижимаясь к нему еще сильнее. — И я обещаю, что больше не отпущу тебя.
Отстраняюсь, смотря в его глаза, и вижу в них все.
— Пойдем в дом, — говорю я, беря его за руку. — Мы промокли до нитки. Нужно переодеться и согреться.
Он улыбается и кивает, и мы вместе входим в дом, оставляя за порогом все сомнения и страхи.
Вечер проходит в разговорах, воспоминаниях и объятиях. Мы рассказываем друг другу о том, что произошло с нами за время разлуки. И с каждым словом, с каждым прикосновением я чувствую, как между нами восстанавливается связь, которая, казалось, была потеряна навсегда.
— Но как тебя отпустили одного в такую даль? Разве бал во дворце не на носу?
Кайден морщится, пожимает плечами и немного неохотно признается:
— Мне никогда не нравилась власть, интриги и всеобщее поклонение. Я разделяю взгляды тех, кто считает, что могущество править не должно находиться в руках одного. Поэтому последние два года я усердно работал над тем, чтобы это изменить. До того, чтобы дать народу Азарина права избирать тех, кто будет вести их в лучшее будущее, говорить рано, как и до упразднения монархии, но вот ограничить власть короля, создать орган, который бы по типу Совета семи мог принимать законы, мне кажется возможным. Включить в него ремесленников, торговцев, мелкопоместных дворян, лавочников и прочих представителей различных классов и сословий со всей территории страны…Знаю, звучит как бред сумасшедшего, но я думаю, что за этим ключ к прогрессу и построению гармоничного общества.
— Нет. Совсем не бред.
— Хах, рад, что ты меня понимаешь, — сверкает счастливой улыбкой Кайден и продолжает делиться со мной своими идеями, пока еще чуждыми этому миру, но давно прошедшими проверку временем на Земле.
— Насчет того, что я один и без охраны…То, чего ты не видишь, не значит, что этого нет. Ну а бал, пришлось отправиться за одной очень важной гостьей. Я не могу отмечать свое двадцатипятилетие без тебя.
— Но я не…
— Я знаю, что ты не покинешь герцогство. Знаю, — перебивает Кайден, наверняка вспомнив похожий разговор из прошлого. — Я этого не прошу. Поедем со мной в столицу на неделю.
Не спешу с ответом, немного помедлив слушая как грохочет за окном гроза и врезаются в окна порывы ветра. В это мгновение приходит осознание, что с ним я готова идти сквозь бури этого мира до самого рассвета.
— Значит, бал? — спрашиваю, лукаво приподняв бровь.
— Именно, — подтвердил Кайден, обнимая меня за плечи. — Ты составишь мне компанию?
— Почту за честь, — смеюсь я, и, кое-что вспомнив, продолжаю. — Говорят, на этом вечере ты намереваешься искать себе жену. Как я могу такое пропустить? С нетерпением жду возможности увидеть, кто та счастливица, что покорила твое сердце.
— Не верь всему, что говорят, — шепчет он мне на ухо, и от его горячего дыхания по коже бегут мурашки. — Мое сердце давно уже занято.
46
— Ха, а говорила, что не приедешь! — воскликнула Мариз, едва заметив меня в блистательном бальном зале.
Обвинительный перст тут же указал на меня, а вслед посыпались укоризненные обвинения.
— Значит, немного слукавила, — ответила я, невинно пожав плечами и одарив ее лучезарной улыбкой.
— О чем шепчетесь? — прозвучал бархатный мужской голос, и сильные руки обвили мою талию, а на плечо опустился волевой подбородок.
Глаза Мариз округлились от изумления, а лицо застыло в немом вопросе. Челюсть ее предательски поползла вниз.
— Вы… вы двое… Это… как… Ее запинающаяся речь оборвалась, когда Бенедикт, с лукавой усмешкой, подошел и помог ей закрыть распахнувшийся от потрясения рот.
— Неужели ты ни о чем не подозревала, сестрица? — рассмеялся он и, переведя взгляд на нас с Кайденом, одобрительно кивнул.
— Я рад за вас обоих. Но если ты еще раз посмеешь огорчить Лисс, пеняй на себя. Мне все равно, наследник ты или сам император.
— Как будто тебя это когда-нибудь останавливало, — проворчал Кайден, но в его голосе отчетливо слышались довольные нотки.
Я нежно погладила его руку, властно обвившуюся вокруг моей талии, и он тут же успокоился, словно мурлыкающий от нежности кот, получивший свою порцию ласки.
Наслаждаясь замешательством подруги, я прижалась щекой к плечу Кайдена. Его тепло согревало меня изнутри, а уверенность, с которой он прижимал меня к себе, дарила ощущение защищенности.
Я думала, что любовь — пугающая вещь. Она заставляет кого-то смеяться, кого-то плакать, причиняет боль и приводит к ошибкам. Но теперь я понимаю, что любовь — это когда вы вместе преодолеваете трудности, вместе растете, делитесь друг с другом счастьем и болью. Это нежное чувство, которое невозможно полностью описать словами.
— Слышал, кто-то снова недавно сбежал из дворца? — Бенедикт поднимает брови.
Кайден неспешно разжимает руки, заметив, что глаза всех присутствующих приклеились к нам двоим, но тут же берет меня за руку, как будто боится, что я вдруг сбегу.
— Все-то ты знаешь, — закатывает любимый глаза. — Порой у меня возникает чувство, что ты живешь в столице,