Я подошёл к двери, магией призвав сумку с гранатной связкой и повесив её на торчащий меч. Выдернул запальный шнур, отбежал за угол и махнул рукой наблюдавшим за мной товарищам, которые благоразумно не полезли в драку. Спанеки, вероятно, просто не чувствовали в себе сил лезть в такую задницу, а экзорцист… Вообще-то я не сомневался, что он тоже бы без проблем справился. Но, скорее всего, ему просто поручили за мной наблюдать и особо не вмешиваться. А я то? Я совсем не против, даже наоборот приветствую это.
Ведь чем лучше Конгрегации известны мои боевые навыки, тем меньше вероятность, что меня начнут подозревать в связях с Той Стороной.
Через положенные четыре-пять секунд взрыва не последовало…
Но зато через восемь секунд рвануло так рвануло! Обычная беда у многих гранат М-24 — задержка срабатывания взрывателя, хорошо ещё что вообще сработал. Да и снаряжённые в этих гранатах аммонал послабее тротила, зато три фунта суммарного веса — это всё-таки три фунта. Связкой из семи гранат вообще-то можно башню среднего бронехода с погона сбить…
Пока ещё не осела пыль и дым, я ворвался внутрь сквозь выбитую взрывом стальную дверь.
Моментально выставил щит, отражая поток пламени. Перепрыгнул через валяющегося на полу солдата, не снимая защиты, а затем сделал щит двойным, блокируя поток голубоватых молний.
В дальнем конце бункера стояла сгорбленная фигура, одетая в чёрный кожаный плащ и фуражку с высокой тульей. Лицо было скрыто противогазной маской, шланг от которой уходил под плащ. Погоны оберст-лейтенанта Пакта, палаш и пистолет на поясе, Железный Крест на шее.
Офицер бил с двух рук заклинаниями, почти не давая мне продыху — спасало лишь то, что я предугадывал его атаки и успевал выставить защиту на несколько долей секунд раньше.
Спустя несколько мгновений внутрь вбежали близнецы и экзорцист, и я снял свой второй щит — «зеркальный щит», если точнее.
Конечно, всю энергию атак он накопить не мог, но и того, что получилось перехватить вполне хватило на мощный взрыв.
Меня отшвырнуло назад… И почти сразу подняло в воздух и припечатало к стене бункера.
— Так, так, так… — глухо пробубнил офицер из-пол противогазной маски. — И кто же тут у нас, а?
Остальных моих товарищей тоже прибило к стенам мощнейшим магическим давлением, что исходило от вражеского командира.
— Тот, кто тебе нужен, — спокойно произнёс я. — Тот, кто не в своём уме.
— И на что мне сдался безумец? — спросил офицер.
— Ничего не поделаешь, — усмехнулся я. — Все мы здесь не в своём уме — и я, и ты.
— Думаешь, я не в своём уме⁈ — вражеский командир немедленно рассвирепел.
И ладно бы всё только этим ограничилось, но нет же — офицер начал меняться. В буквальном смысле меняться.
Упала и покатилась по полу форменная фуражка.
Сгорбленная фигура начала выпрямляться и упёрлась затылком в потолок. Сквозь кожу плаща полезли шипы и заострённые пластины, рукава лопнули, и каждая из двух рук разделилась надвое, превращаясь в нечто среднее между лапой рептилии и насекомого.
Послышалось громкое шипение и металлический стрёкот.
— Думаешь, я не в своём уме⁈ — повторило чудовище, наклоняя ко мне закрытую противогазной маской морду.
— Конечно не в своём, — спокойно сказал я, глядя в затемнённые линзы. — Иначе как бы ты здесь оказался?
Монстр замер.
А затем неторопливо стянул с себя противогаз.
Рядом сипло вскрикнули оба брата-близнеца. Я же продолжал спокойно смотреть в лицо чудовищу…
В своё собственное лицо.
— Потому что меня нигде нет, — сказал Монстр и чуть отстранился. — Я снюсь тебе во сне.
— Ты знаешь, что будет, когда я проснусь, — сказал я. — Ты потухнешь, как свеча.
— Как свеча… — пробормотало чудовище.
— Свеча, свеча.
Монстр с моим лицом достал из кобуры на поясе «маузер» и приставил к своей голове.
— Но, если я — всего лишь сон, — неожиданно сказал он.
Всё вокруг затопил гул. Будто бы где-то рядом билось исполинское сердце.
Всё громче и быстрее, громче и быстрее.
Громче.
Быстрее.
Громче.
Быстрее!
И неожиданно всё стихло.
— Кто же тогда ты, Конрад Винтер? — сказал Монстр с моим лицом и нажал на спусковой крючок.
В тот же миг я вновь очнулся в кабинете ректора Московской Академии магии и высокого волшебства.
Вокруг стояли, собственно, сам господин ректор, деканы Волкова и Касимов, а рядом со мной сидели братья Спанеки и его преосвященство отец Марк. Колдовской дым вокруг нас постепенно рассеивался…
А вот ужас на лицах близнецов-онейромантов — нет. И я в общем-то знал, что именно их так напугало…
А что? Я вообще-то старался.
Экзорцист же просто задумчиво смотрел на меня, а затем всё-таки спросил:
— На этом всё, брат Конрад?
— Даю слово, что господину Навору Спанеку больше не придётся по ночам возвращаться на поле боя, — усмехнулся я. — За обычные кошмары ответственности уже не несу. Для успокоения нервов могу порекомендовать отвар пустырника и чай из зверобоя.
— И я просто не могу не спросить о…
— Внушает, правда? Не буду скромничать, но, вероятно, это моя лучшая нирмита, — я перевёл взгляд на ректора и деканов. — Если что, нирмита — это разновидность боевой проекции для защиты разума. Только более мощная и автономная. Мы столкнулись с такой в конце этого сна.
Близнецов синхронно передёрнуло.
— И всё прошло по плану? — спросил экзорцист. — Я полагал, что финальную проекцию придётся одолеть в бою…
— Ваше преосвященство, ну вот от вас не ожидал, — вздохнул я. — Я, может, и не специалист, но, по-моему, логично и естественно встроить механизм самоликвидации без нужды устраивать прямое побоище. Иными словами — я допускал риск, что мой же варденд-лимб могут использовать против меня и подстраховался. Если главный враг в конце должен умереть, а ты, так сказать, режиссируешь эту пьесу, то почему бы и не вставить, так сказать, потайной выключатель? Хотя, не спорю — нирмиту можно было одолеть в прямом бою. Трудно — даже мне со знанием структуры лимба — трудно, но вполне возможно. Однако, я решил не затягивать мероприятие.
Не признаваться же, что последняя фраза нирмиты не предусмотрена мнемокодом…
Надо бы проверить схему, а то не люблю я, когда заклинания начинают