Ознакомительный фрагмент
грёбаной Сибири не было такой дерьмовой погоды! А как сюда перекинули, хоть на улицу не выходи.— Глобальное потепление, сдвиги климатических зон, вся херня, — пританцовывая, чтобы согреться, ответил напарник. — Вот и получаем…
— Я не просил тебя объяснять, дурень! — огрызнулся первый. — Это был риторический вопрос! И не тебе, а… в общем. Во вселенную, блин!
— Да ладно те! — второй глянул на наручные часы. — Пятнадцать минут осталось отстрадать, и…
Удар!
Один постовой падает без сознания, а второй замирает, потому что почувствовал холод стали у своей глотки.
Режущая кромка ножа царапнула щетину, когда постовой нервно сглотнул.
— Где пленник? — прошипел я.
— В… в… в…
— Может, мне спросить у другого? — намекнул ему, прижав режущую кромку чуть посильнее.
Полилась тонкая струйка крови.
— В подвале, — прохрипел постовой. — Не убивай, мужик. Прошу.
— Да я и не собирался, — хмыкнул ему в ухо, после чего вырубил и положил рядом с напарником чуть в сторонке, спрятав за крыльцом.
Так. Пересменка через пятнадцать минут. Отлично, я должен успеть за десять… Точнее, уже за семь. Надеюсь, Аи тоже справится вовремя.
Пробрался внутрь. Похоже, большая часть людей спали, мимо прошёл сонный лысый мужик. Я спрятался за углом, и он меня не заметил.
Вход в подвал охранял ещё один. Но тут повезло — идиот заснул, а я успел прошмыгнуть внутрь до того, как лысый, но уже не сонный мужик заметил спящего постового и придал ему бодрости хлёстким подзатыльником.
— Ты чё, офонарел, Пражкин⁈
— Эй! — недовольно буркнул тот. — Всё равно никого нет! Сам сказал, про эту базу никто не знает, да и народу нагнали дохера, чтоб сбить со следу… кого-то. Хер знает кого, блин. Так чё бояться-то?
Снова удар, но теперь глухой, кулаком.
— Идиот, мать твою, — прорычал лысый. — Делай, что велено!
Ну, подумал я, ты сам не лучше. Прошляпил лазутчика прямо под носом.
С этой мыслью я спустился по лестнице и оказался в тёмном подвале без окон, больше похожем на какую-нибудь темницу. Глаза уже привыкли к темноте, так что я быстро разглядел кровать с дрыхнувшим на ней Верещагиным.
Подобрался ближе, одной рукой начал его будить, а второй приготовился зажимать рот, если начнёт орать. Но… Он не проснулся. Я принялся пихать усерднее, чуть не хлестать по морде, но Всеволод Богданович продолжал спать мёртвым сном. Зараза… Это что ещё за херня⁈
Больше ждать было нельзя, поэтому я взвалил этого колобка на плечи и поднялся по лестнице, ожидая, когда Аи отвлечёт охрану. И он не заставил себя ждать.
— Эй, мужики! Тревога! — раздалось за дверью.
Затем снаружи послышался какой-то треск, удар по крыше и даже звон разбитого стекла. В коридоре прогрохотал топот бегущих людей, а когда он затих, я выбрался из подвала.
— Э? — удивился Пражкин, — А ты кто…
Третий за короткое время удар отправил соню в нокаут, а я выбрался наружу и удивлённо огляделся.
Двор был окружён высокими соснами, которые теперь, одна за другой, выворачивались на ветру и с треском падали прямо на дом. Несколько деревьев пробили гараж, ещё парочка достигла дома, а одно протаранило окно на втором этаже.
Нихрена себе отвлёк…
Ладно, восторгаться мастерством Аи буду потом. А сейчас я прошмыгнул мимо взбаламученных охранников, перекинул Верещагина через ограду, благо на той стороне был сугроб, и падение получилось мягким. Перепрыгнул сам, встретился с Аи, и мы поспешили к машине. Всё сработано идеально.
Вот только Верещагин до сих пор не приходил в себя.
━─━────༺༻────━─━
г. Москва, зал суда по делам аристократических семей.
Елизавета Аркадьевна была раздражена. Но в то же время она чувствовала близкий триумф и не могла сдержать ухмылку.
Разин почти сломал её планы. Каким-то образом он узнал, где прятали адвоката, и даже смог вызволить его, но…
Этого было мало.
Всеволод Богданович находился под воздействием магии одного из лекарей рода Загорских. Редкий специалист. Очень редкий. Людей с таким даром и так было мало, но этот специализировался не только на лечении, но делал больший упор на том, как применять свой дар во вред врагам рода. Он погрузил Верещагина в летаргический сон, чтобы тот не пришёл в себя раньше, чем закончится судебный процесс.
Очень хотелось поступить иначе. Хотелось выведать у этого коротышки все грязные секреты Громовых, но отец запретил это делать. Мол, Громовы сейчас слишком сильны и могут объявить настоящую войну, которую Загорские могут и не потянуть. Поэтому сначала они завладеют Тунгусом, наберут больше сил, а вот потом…
В общем, поэтому адвоката следовало просто подержать вдали от города, а затем вернуть в тот же номер гостиницы «Уют», будто ничего не произошло. Выставить всё так, что Верещагин сам пропал на несколько дней. А память ему поправят. Точнее сотрут к чертям.
Елизавета была не согласна, но ослушаться отца не посмела. А коротышка… Ну, теперь он будет спать вечно. Может, так даже и лучше. Разин сам виноват.
Новоиспечённый граф, кстати, опаздывал. До начала заседания оставалось всего пара минут, и даже судья начала нервничать, глядя на пустой стол ответчика. И всё же она нервничала тоже. Всё же должно пройти хорошо, верно? Она готова. Новый адвокат лучше прежнего, а без Верещагина Разину не справиться.
Сначала Разин, потом его дружки из «ЭнергоМага», которым не нравилось новое руководство. А потом и Земская, эта гадкая девчонка, демоны её раздери.
Так почему же она нервничает?
На часах секундная стрелка отсчитывала последнюю минуту. Весь зал молчал в напряжении, а судья уже потянулась за молотком, готовая объявить о начале заседания. Без Верещагина и Разину тут нечего делать. Видимо, он это понял. Жаль, жаль. Елизавета хотела бы посмотреть ему в глаза, когда всё закончится.
Но вдруг раздался скрип петель, и двери в зал заседаний отворились.
Глава 2
Когда я зашёл в зал, все внимание было приковано ко мне. На лице Загорской сначала сверкнул испуг, который тут же сменился ликованием. Но тут на ее холеной физиономии отразился УЖАС.
Потому что следом за мной появился Верещагин.
В прошлый раз Всеволод Богданович строил из себя клоуна, чтобы потом нанести сокрушающий удар. Но теперь он гордо шагал вдоль зрительских мест к нашему столу.
По пути я подмигнул княжне, чем вызвал плохо скрываемую ярость.
— Простите за задержку, Ваша честь, — кивнул я судье,