Рациональность Вари была лишь тем фильтром, который не позволял ей, как было прежде, слететь с катушек и погрузиться в бездну депрессии из-за двух её матерей и трагичной жизни обеих. Варя понимала, что стоит ей вильнуть в сторону – и вся внутренняя работа над собственной психикой рассыплется. Но близость к Мире и живой отклик той постепенно ослабили поводок и позволили Варе разоткровенничаться.
Собрав всё своё мужество, Мира с трясущимися внутренностями добавила:
– Сейчас ты можешь либо продолжить демонический круг из несчастливых людей, вырастающих в несчастливых семьях, либо разорвать его и вырастить счастливого человека, которого любят. Может, в этом твоё предназначение, хотя тебе кажется, что ты можешь только страдать и вопрошать, за что тебе всё это.
– Ты же сама говорила, что не веришь в искупление.
– Я говорила чушь от бессилия. Да и подумай: ты ещё не совершила ничего непоправимого, жизнь не кончена, есть время. А представь, что всё уже закончилось. Легче тебе станет?
Варя молчала. Но плечи её приподнялись.
– Нет.
– Вот видишь – станет только хуже. Я понимаю, что ты ушла не от слабости. Но гораздо большей силой будет исправить всё. Так легче будет в первую очередь тебе самой. Как бы я ни любила говорить, что мы все сами в ответе за себя, но ребёнок в эту категорию не входит. У детей нет воли и выбора, который мы обязаны делать за них в первые годы. Если это не смысл, то что тогда, Варя? Необходимость милосердия… Мы так отходим от этого, озабоченные собственным выживанием, тратами на каждый свой шаг… Но зачем ещё нужна жизнь тогда? Зарабатывать и тратить? Большинство из нас подсознательно понимает тупик этого.
Варя, остановив всклокоченные пряди прижатыми к шее ладонями, в каком-то гипнозе смотрела на Миру. Мира непреклонно следила за ней.
– Есть ситуации, – продолжила Мира, – когда выбор труден и кажется, что есть альтернатива. Но на самом деле альтернатива – это крах всего, указав на который, ты перестанешь уважать себя.
– А Арсений?
Мира заранее простила Варе то, что не смог бы простить третий угол их союза.
– Я скажу ему столько, сколько ты позволишь. Всё равно ты бросилась к нему, чтобы зализать раны. А он – чтобы оправдать собственные девиации и кричать, как любит тебя, лишь проверяя на тебе свои теории.
Мира вышла на балкон. В комнате Варя что-то сбивчиво тараторила по телефону. Она запиналась, вероятно, пережидая ор Арсения. Что теперь? Придётся ехать к нему, объясняться… Договаривать то, что не договорено. Она обязана ему и не может отступиться, хоть этого и хочется больше всего. Она сама себя поставила в безвыходность – выбора нет, хоть и кажется, что он есть. Сделка с совестью в её ситуации несёт лишь один исход. Защищать Миру никто не собирался, да ей и не нужно это. Приходилось переступать через себя и соприкасаться с внешним миром перемешанностью вспыхивающих воспоминаний. Надо было просто быть милее и не резать людей за каждый их промах.