Улыбнулась и Хун.
– Да и про вас говорили, что вы человек благовоспитанный, не какой-то повеса, – зачем же вы расспрашивали торговку вином о зеленых теремах, когда искали меня? Хорошенькое занятие для юноши, направляющегося на экзамен!
Фея подсела к Хун.
– Скажи, а что тебя покорило в юноше, который оказался в Павильоне Умиротворенных Волн?
– А чем тебя привлек ночной гость, что печально бродил в горах Лазоревого града?
Фея в ответ:
– Среди изгнанников всегда было много поэтов и музыкантов, взять хоть Су Дун-по с его, по словам старушки, «весенним сном» или Бо Цзюй-и с его воспоминаниями о девушках, играющих на лютне. Этих людей можно было полюбить за красоту, но труднее было полюбить их души, ведь они бродили в рубище и питались объедками с чужих богатых столов. Мне это удалось!
Хун подхватила:
– Да, и Ян был в рубище, но всех поразил своим поэтическим талантом, нимало ни перед кем не смущаясь. Но я еще слышала, что Фея Лазоревого града как-то глубокой ночью играла на лютне и приворожила случайного прохожего. Правда, потом ее охватило раскаяние, и она долго отказывалась соединиться с ним в объятиях любви, хоть и вздыхала по нему все это время!
Заговорила и госпожа Вэй:
– Я хочу сказать несколько слов о Фее. Если бы не ее родимое пятнышко, разве избавилась бы она от невзгод, что год за годом преследовали ее? И это же пятнышко сделало меня и мою дочь людьми!
Князь обратился к Лотос:
– Ну а ты что молчишь?
– Все мы говорили о вас не слишком почтительно, – вместо Лотос ответила Хун, – но не стоит на нас обижаться! Зато Лотос всегда вела себя достойно, никогда этикет не нарушала, потому и сейчас сидит себе да молчит и, наверно, посмеивается над нашей с Феей невоспитанностью!
Лотос улыбнулась.
– В дальних южных землях, госпожа Хун, я приняла вас за мужчину и поехала за вами в страну Мин, – о каком достоинстве можно говорить, о каком этикете?! А молчу просто потому, что мне до сих пор стыдно!
Князь Ян посмеялся и приказал принести еще вина. Через короткое время все разошлись по своим спальням.
Присев к столику, задремала и Хун в своих покоях. Вдруг душа ее затрепетала, по телу пробежала дрожь, – она увидела себя в незнакомом месте: мрачные горы и холмы, уступы суровых скал, равнина, усеянная белыми лотосами. Хун поднялась на самую высокую вершину, чтобы осмотреться, и увидела там женщину с голубыми бровями на белояшмовом лике. В руке у женщины посох, на плечах шелковая накидка, и незнакомка спрашивает:
– Ну как, хороши ли земные радости, Красная птица?
Хун растерялась:
– Кто вы? И что называете земными радостями?
Женщина усмехнулась, бросила вниз свой посох, и он тотчас превратился в радугу, соединившую землю с небом. Теперь Хун поняла, что рядом с нею бодисатва. А бодисатва взяла Хун за руку и повела в выси. Скоро подошли они к воротам, окутанным пестроцветными облаками.
– Куда мы пришли? – вырвалось у Хун.
Бодисатва в ответ:
– Это Врата Южного неба, взойди на них и оглядись!
Хун поднялась по ступеням и замерла от восторга: ярко сияют луна и солнце, озаряя прекрасный павильон, ослепительно блистают перила белого нефрита и хрустальные столбы, у подножия павильона летают парами синие луани и красные фениксы, и на них восседают небожители, юноши и девушки в ярких одеждах. На террасе спят, словно бы охмелевшие от вина, пять небесных дев и один небожитель-юноша.
– Как называется этот павильон и кто эти небожители? – спросила пораженная Хун.
Бодисатва улыбнулась.
– Нефритовый павильон, а небожители, что спят, опершись о перила, – Звездный князь Вэнь-чан, Нефритовая дева, Фея шести небес, Красная птица, Звездная красавица и Персик. Красная птица – это ты сама!
Безмерно удивилась Хун.
– Но почему спят все шестеро?
Тогда бодисатва повернулась лицом на запад и прочитала:
Однажды родившись, любовь
Узы кует в сердцах;
От этих сердечных уз
Становится крепче любовь.
Стоит любви умереть —
Узы рассыплются в прах,
Тотчас в пустой сосуд
Душа превратится вновь!
И Хун поняла все.
– Я была звездой, связанной узами любви со Звездным князем Вэнь-чаном! И меня отпустили в мир людей!
Она спросила бодисатву:
– А когда проснутся небожители?
Бодисатва подняла посох и указала им на небо.
– Взгляни!
Хун посмотрела: десять больших звезд заливали своим сиянием Нефритовый павильон.
– Что это за звезды и почему свет их направлен сюда?
– Самая большая из десяти – звезда Речной Вожак, рядом с нею созвездие Трех Братьев, Звезда Радости, Небесный Жемчуг и Звезда Счастья, и они уже отправлены в мир людей. Другие тоже скоро будут посланы на землю, и тогда проснутся небожители.
Восхищенная Хун помолчала, посмотрела на южный скат неба и увидела две неяркие звездочки.
– А это что? – спросила она.
– Ты видишь там звезды Небесный Волк и Дух Огня. Некогда они были твои враги, а теперь стали тебе друзьями. Так было предопределено.
– Значит, и моя жизнь предопределена? – проговорила Хун. – И я никогда больше не вернусь на землю?
Бодисатва улыбнулась.
– Ты права: человек не волен изменить предопределение Неба. Но твоя земная жизнь еще не окончена, ты должна возвратиться к ней. Ровно через сорок лет ты предстанешь перед Нефритовым владыкой и снова будешь вкушать счастье жизни небесной!
– Кто же вы? – снова спросила Хун.
– Я бодисатва одной из скал Южного моря и явилась к тебе по велению самого Будды!
Сказав так, бодисатва подбросила в воздух посох. Вновь перекинулся с неба на землю радужный мост, раздался громоподобный окрик – и Хун проснулась. Как и прежде, сидит она у себя, опершись на столик. Она идет к князю, его женам и наложницам и рассказывает свой удивительный сон. И оказывается, что минувшей ночью все они видели точно такой же!
Госпожа Сюй говорит Хун:
– Когда мы жили в деревне и у нас все никак не появлялись дети, мы однажды помолились бодисатве, высеченной в скале на Белом Лотосе, и тогда родился Ян Чан-цюй! А изображена была Авалокитешвара! По гроб жизни мы благодарны ей! Твой сон тоже навеян этой милосердной богиней, и она поведала тебе о твоем будущем. Отец нашей Феи, даос по прозвищу Пастырь Отечества, обитает у горы Красный Зонт в храме Пяти Сутр, проповедуя мудрость Будды. Я буду просить