А слово «дом» дорогого стоит в устах мальчика, прошедшего через десятки приемных семей. Учтите, я им не стал бы бросаться.
Синг, дедушка Смедри, Бастилия и Квентин вошли вместе со мной. Я чуть постоял на пороге, физически впитывая красоту линз. В комнате обитало величие. И теплота…
«Вот оно, мое предназначение, – подумалось мне. – Вот то, к чему я, сам того не зная, стремился всю жизнь».
– Поторопись, мальчик мой! – достучался до сознания голос дедушки Смедри. – Ты должен отыскать Пески Рашида! Я не могу помочь, у меня нет моих линз окулятора! Я, конечно, попробую здесь себе что-нибудь подобрать, но все равно начинай искать без меня!
Я встряхнулся, прервал восхищенное созерцание и приступил к делу. Я напомнил себе, что нас продолжают ловить. И здесь не мой дом, а вражеская твердыня. Даже потряс головой, чтобы окончательно вернуться к реальности. И все-таки я уже понимал, что воспоминание об этом мгновении – мгновении, когда я уверенно осознал свое желание стать окулятором, – золотой капелькой останется со мной на всю жизнь.
– Дедушка, – пожаловался я, – тут сразу все светится! Как мне искать Пески?
– Они точно здесь! – отозвался дед Смедри, судорожно обшаривая помещение. – Клянусь, они здесь!
– Гольф и спазмы пингвинов! – подал голос Квентин.
Он указывал на столик возле дальней стены.
– А он прав! – воскликнул дедушка Смедри. – Именно там Пески были прежде. Активные Азимовы! Куда же их подевали?
– Как правило, – прозвучал чей-то голос, – Пески используют для создания линз!
Я крутанулся. В коридоре у нас за спиной стоял Блэкбёрн. Черное облако его ауры по какой-то причине казалось еле заметным.
«Мои линзы окулятора, – сообразил я. – Я же их привернул…»
Блэкбёрн улыбался. Он был не один, а с целой оравой Библиотекарей. И не тех дохлятиков в балахонах – при нем были сплошь культуристы в галстуках-бабочках и темных очках. И еще парочка воительниц с мечами – черные юбки, волосы, собранные в тугие пучки.
А кроме того, Блэкбёрн что-то держал в руке. Пару очков. И даже сквозь мои здорово затемненные линзы я видел, как они лучились могучим белым сиянием.
– Отойди-ка, парень, – негромко сказал мне дедушка Смедри.
Я послушно отступил внутрь комнаты. «А ведь отсюда второго выхода нет. Мы в ловушке!»
Бастилия тихо зарычала и, готовя хрустальный кинжал, встала между дедушкой и улыбающимся Блэкбёрном. Качки Библиотекари уже входили внутрь, собираясь взять нас в кольцо. Синг следил за их перемещениями, держа руки на пистолетах.
– А у тебя тут неплохая коллекция, Блэкбёрн, – сказал дедушка Смедри, обходя комнату по окружности. – Линзы морозильщика, линзы курьера, линзы грабителя. Весьма впечатляет!
От меня не укрылось, что в руке деда что-то мягко мерцало.
– Насчет могущества, – усмехнулся Блэкбёрн, – у меня действительно пунктик.
Дедушка Смедри кивнул, словно нечто для себя уяснив.
– Эти линзы у тебя в руке, – сказал он. – Они ведь сделаны из Песков Рашида?
Блэкбёрн промолчал, по-прежнему улыбаясь.
– А зачем тебе пара? – спросил дедушка. – Почему не монокль?
Блэкбёрн ответил:
– На тот случай, если придется ссужать их другим. Не все же, как я, понимают выгоду концентрации силы.
– Вся эта погоня да еще пытка, – проговорил дедушка Смедри. – Я и то подозревал, зачем ты так долго возишься с нами. Ты просто нас отвлекал, пока твои приспешники выплавляли эти линзы.
– Не просто, – сказал Редриан Блэкбёрн. – Я в самом деле надеялся сломать тебя, старик, и таким образом выведать природу талантов Смедри. Ты прав в одном: мой расчет был на то, что, заполучив эти линзы, я тебя уже точно побью!
Дедушка Смедри улыбнулся в ответ.
– Но они, – сказал он, – не делают того, чего ты от них ждал. Так ведь?
Блэкбёрн передернул плечами.
Дедушка Смедри прекратил наконец кружить возле полок. Подняв руку, он снял с подставки какую-то линзу и присоединил ее к еще нескольким, лежавшим у него на ладони. И повернулся к Блэкбёрну.
– Давай не будем, – сказал он. – А если будем, то давай!
Блэкбёрн расплылся еще шире:
– Давно же я этого ждал.
Рука дедушки Смедри метнулась к лицу, поднося к глазу линзу окулятора. Блэкбёрн тоже вскинул ладонь… и надел еще один монокль поверх того, в котором пришел.
Синг, как и следовало ожидать, грохнулся на пол.
– Битые стекла! – ругнулась Бастилия, грабастая меня за руку и увлекая в сторонку.
Даже мускулистые Библиотекари замерли на местах, расставляя для устойчивости напряженные ноги.
И тогда воздух затрещал энергетическими зарядами. Волосы у меня поднялись дыбом, каждый шаг вызывал легкий удар статическим электричеством.
– Что происходит? – закричал я шепотом, обращаясь к Бастилии.
Она ответила:
– Окуляторский поединок.
Я увидел, как дедушка Смедри поднес к лицу еще одну линзу. Левый глаз он держал зажмуренным, так что обе линзы располагались у правого. Первая из них – розово-красная линза окулятора – висела прямо в воздухе, сама собой удерживаясь в одном положении.
Блэкбёрн подвел к единственному глазу третью линзу. Комнату наполнила такая энергия, что линзы завибрировали на подставках.
Я узнал выбранное им стеклышко, это была черновато-зеленая линза палача. Я ощутил ее активацию. Вот только на дедушку Смедри она видимого воздействия не возымела.
– Линзы окулятора, которые сейчас на тебе, – перекрывая дребезжание стекол, пояснила Бастилия. – Они так называются, потому что они базовые, в смысле универсальные. Хорошо обученный окулятор может отбивать ими атаки врага.
Дедушка Смедри медленно поднес к глазу третью линзу. Все три так и повисли перед ним в воздухе. Самая последняя издавала тончайший звон, от которого было больно ушам. Хотя звуковой луч предназначался в основном Блэкбёрну.
– Почему они комбинируют линзы? – спросил я, глядя, как Блэкбёрн берется за четвертое стекло.
В комнату дохнуло морозом, к дедушке Смедри протянулась ниточка кружащегося инея.
Мы с Бастилией пригнулись к самому полу. Между стенами загудел ветер. Он развевал мои волосы и забирался под куртку.
– Они парируют атаки друг друга, – сказала Бастилия. – Добавляют линзу за линзой. Штука в том, что по мере нарастания их числа делается все трудней фокусировать силу. Тот, кто первым утратит контроль над своими линзами или не сумеет блокировать неприятельский выпад, проиграет.
Дедушка Смедри поднес к глазу четвертую линзу, и я заметил, что его рука начала дрожать.
Ветер колебал выстроившиеся в воздухе линзы. Дедушка Смедри больше не улыбался. Более того, свободной рукой он опирался о стену, чтобы не упасть.
Блэкбёрн добавил пятую линзу, и я ее снова узнал. На ней