Дядя с побагровевшим лицом шёл к выходу. И тут Берта, ловко забежав вперед, тормознула его у того прилавка, где я выбрала себе шёлк.
- Все же на свадьбу-то холстиной не обойдёшься, господин баронет. Никак не обойдешься! А вот тут, поглядите-ка, шёлк какой добротный. И цена-то за такое на столь ниже, что и жалеть не придётся! – не давая дяде пройти дальше, она потянула с прилавка темно-синий отрез, перегораживая ему путь. - Ежли вы, господин баронет, не хотите племянницу как нищенку отдать, то хоть бы вот такой шёлк глянули. Всего по одному серебряному за спанн и спрашивают. А выглядит товар… – она торопливо нагнулась к уху дядюшки и что-то зашептала.
Баронет затормозил у прилавка, брюзгливо и недовольно оглядывая ткани и с подозрением косясь на продавца. Здесь за прилавком стоял сам хозяин.
Торговался дядя долго и упорно, и, хотя хозяин не уступил за ткань ни монетки, зато в подарок противный старик выпросил атласную ленту. Для невесты, как он заявил продавцу. Ленту, однако, аккуратно сложил и сунул себе в карман.
Довольная Берта, завернув шёлковый отрез в кусок холстины и прижимая его к груди, торопливо говорила:
– А вот надо бы, господин баронет, еще туфли невесте и хоть какую ни есть отделку к платью. Конечно, ежли бы вы свадьбу, как положено, через полгода назначили, маленькая госпожа и сама бы вышить успела. А уж если вы так с торжеством торопитесь, надобно чем-то платье украсить. А то ведь никто и не поймёт, что баронетту замуж выдаём, а не горожанку.
Сколько дядя ни скрипел, однако прямо от ткацкого рынка заехали на небольшой базар на окраине города, где Берта помогла мне выбрать довольно аккуратные туфельки, похожие на балетки. Домой мы возвращались уже после полудня. Всю дорогу противный старик причитал о том, какое это разорение – иметь доброе сердце.
- Ведь если бы не я, так и пошла бы под венец, как нищенка. Ни наследства тебе не оставили, ни одежды приличной, а за всё я — плати! Эх, была бы ты кому другому племянницей, я бы сейчас спокойно дома сидел и взвар попивал!
– Благодарите дядюшку, маленькая госпожа, – прошептала мне на ухо Берта. Сейчас мы сидели с ней рядом, так как на своем сидении баронет расположил личные покупки: горшок с медом и завернутый в мятую серую бумагу свиной окорок.
– Благодарю вас за доброе сердце, дядюшка, – послушно сказала я.
*аксамит - старинное название бархата.
**фай - шелковая ткань репсового переплетения, изготовленная из тонких нитей основы и более толстых нитей утка.
***кастор - тончайшей выработки сукно с примесью бобрового или козьего пуха с ворсом на изнаночной стороне ткани.
****глазет - блестящая парча на цветной шелковой основе с металлическим утком, затканная золотыми и серебряными узорами.
***** тафта - глянцевая, плотная и довольно жесткая, одноцветная или двухцветная ткань из очень туго скрученных нитей.
Глава 6
Уже дома, выгрузив покупки, Берта с ехидным сожалением сообщила дядюшке:
- Уж вы не извольте беспокоиться, господин баронет! Уж свадебное-то платье у маленькой госпожи будет наилучшее! Жаль только, что до прихода гостей пошить мы никак не успеем. Все ж таки шёлк – материя сложная, каждый краешек нужно обработать, чтобы не сыпалась ткань. Но к свадьбе успеем всенепременно!
Дальше произошла совершенно неприличная сцена: дядюшка побагровел и, набрав в легкие воздуха, заорал на Берту и меня, периодически топая ногами. Он даже замахнулся на сиделку, впрочем, ударить не рискнул. Берта же во время этой сцены смотрела исключительно в пол, кланялась и тихонько бормотала в перерывах между его воплями:
- Так ведь, господин баронет, можно, конечно, портних нанять. Только ить это очень дорого будет… А я же вам сразу говорила, что к свадьбе успеем… А чем же я виноватая, что вы в шитье не понимаете? Вы уж не гневайтесь, господин баронет, а только никакой моей вины в этом нет…
Результатом этой отвратительной сцены стало то, что уставший баронет швырнул на пол несколько серебряных монет и пригрозил избить Берту тростью, если к нужному дню я не буду выглядеть прилично.
- Ты, курица безмозглая, в такие растраты меня ввела, что тебя на лобное место надобно отправить! Все вы, бабы, только и смотрите, как бы в чужой кошелек залезть! Вам бы только на тряпьё ваше деньги тратить! Смотри мне, дрянь этакая, – он снова замахнулся на покорно молчащую Берту кулаком, но так и не ударил, а брюзгливо приказал: – Как хочешь крутись, а чтоб для гостей платье было!
Мерзкий старик уже двинулся вглубь дома, когда Берта тихо, но уверенно сказала ему в след:
- Напраслину вы на меня, господин баронет, возводите. Я ведь вам не горничная и не швея. Вы меня обругали всячески, а теперь хотите, чтобы я госпоже помогла платье сшить. А ведь вовсе я этого и не обязана делать.
Вторая серия концерта протекала под знаком «Бедный я, несчастный старик!». Он даже признал, что погорячился, замахиваясь на сиделку, но когда Берта объявила, что за работу нужно еще три серебряных, снова попытался орать. Однако сиделка твердо стояла на своём:
- Какая ни возьми швея, а за этакую работу не меньше четырех серебряных стребует. Так что не извольте гневаться, господин баронет. А только не затем вы меня нанимали.
Не знаю, на что рассчитывала сиделка изначально, но две серебряных дядя вложил ей в руку, жалобно заглядывая в глаза и причитая:
- Ты уж, Берта, постарайся, заради Христа! Племяшечка-то моя, сиротинка, кто ещё её и пожалеет, кроме нас с тобой?!
Когда дядюшка ушел, Берта лукаво подмигнула мне и, подбирая с пола монеты, поучительно произнесла:
- Вот так вот, маленькая госпожа, с ними и надобно!
Я подобрала укатившуюся в угол серебрушку и, подавая её сиделке, подумала: «Да не дай же Бог с таким вот козлом всю жизнь прожить!». Впрочем, пока что у меня не было особого выбора, и приходилось приспосабливаться к этому миру и его правилам.
В город за тканями мы не поехали. Берта решила, что просить у старого сквалыги еще одну поездку не стоит:
- Здесь, в предместье, маленькая госпожа, есть