— И чего же ждут? — принялся поигрывать желваками вице-адмирал, которому ещё таких хлопот не хватало получить на свою голову. Бомбистов и революционеров всех мастей в России действительно имелось немало. Потому-то мой рассказ и не выглядел на первый взгляд совсем уж завирательским. Плюс за меня поручился Кази! А для того же Макарова это значило немало!
— Желают в первую очередь подорвать тот броненосец, на котором вы поднимите свой флаг и выйдете в бой с японцами, чтобы одним ударом решить разом две задачи. И вас показательно уничтожить, и корабль на дно пустить, дабы у всех прочих тут же началась паника перед лицом врага в связи с потерей управления эскадрой, — развёл я руками, одновременно сжав губы, чтобы продемонстрировать собственное отношение к этому изуверскому плану хитрых вражин. Ага! Вражины они ведь такие! Хитрые и коварные донельзя! Чего только не удумают, сволочи!
— А ты-то чего хочешь? Я ведь так и не услышал твоего требования! — явно сдержался Степан Осипович, чтобы не обогатить мой багаж знаний ёмкими военно-морскими идиоматическими выражениями.
— В связи со всем этим моим единственным условием предоставления вам денег будет следующее, — аж подался я вперед, привстав со своего стула, и, уперев руки в столешницу, навис над письменным столом командующего флотом. — Вы не станете подниматься на борт ни одного из броненосцев. Всё командование вверенными вами силами вы будете осуществлять исключительно с крейсеров. Полагаю, что тот же «Баян» сможет сыграть роль вашего флагманского корабля. У него и скорость, и броня на уровне. В крайнем случае, в одном строю с броненосцами сможет некоторое время продержаться. Ну и, конечно же, прикажете максимально усилить контроль за теми лицами, что будут иметь допуск на ваш флагман. Вот такие у нас дела, господин вице-адмирал, — вновь развёл я руками под конец своей ультимативной речи. — Пусть я не знаю, как спасти те броненосцы, на которые уже проник враг, но я хотя бы спасу для нашего флота его лучшего командующего, — изрядно потрафил я собеседнику. От меня не убудет, а ему явно станется приятно. Да и не сильно далёк я был в этот момент от истины. — Вы ведь сами видите прекрасно, как тут обстояли дела до вашего прибытия. Так точно такими же они станут и после вашего исчезновения, случись непоправимое. В этом уж не сомневайтесь. А теперь думайте, Степан Осипович, стоит ли выполнение моего условия тех 5 миллионов, которые мы готовы выделить от лица всей нашей семьи.
В последующем меня мурыжили уже жандармы. Всё же описанная мною ситуация подпадала именно под их юрисдикцию. Так что активным развешиванием на уши лапши да покудрявей я занимался где-то с неделю, пока вообще на всех кораблях вёлся тихий шмон, закономерно ни к чему такому не приведший. Обнаружено-то было много всего, конечно. Вплоть до самодельных самогонных аппаратов. Но вот «адских машинок», как и потенциальных террористов, выявлено не было.
И мне бы даже, наверное, начали задавать очень неприятные вопросы по поводу того, не вру ли я с какой-то неизвестной целью, если бы не те самые 5 миллионов. Я ведь не просил их за предоставленную информацию, а, наоборот, готов был их отдать из своего кармана, лишь бы только Макаров прислушался к моим словам и проявил определённую долю осторожности. Никто просто не мог взять себе в голову то, что я был готов выложить такие деньги, лишь бы только вице-адмирал уцелел.
Но в конечном итоге мы с ним ударили по рукам. Вице-адмирал и наёмный гражданский кок, которым я всё ещё продолжал числиться на флоте, хоть мой катер, к которому я всё так же оставался приписан, и погиб в Чемульпо! Как говорится, кардинал и галантерейщик — это сила! А «галантерейщик» с пятью миллионами в кармане — двойная сила.
Так, начиная с 23 марта, Макаров «квартировал» исключительно на броненосном крейсере «Баян», иногда перебираясь на другие крейсера, что менялись в дежурстве на внешнем рейде. И именно с его борта смог наблюдать за тем, как взлетает на воздух многочисленными мелкими фрагментами броненосец «Петропавловск», подорвавшийся на втихую выставленных японцами якорных минах. На секунду, точечно выставленных на секретном фарватере между русскими минными полями! Так что без прямого предательства кого-то из штабных офицеров тут обойтись никак не могло.
В результате детонации части боекомплекта и котлов этот грозный корабль разорвало на две части, которые и скрылись под водой в течение 1–2 минут на глазах у всего флота и всех защитников морской крепости.
И пусть я не смог спасти столь ценный для флота корабль, как и подавляющее большинство его команды, но я спас человека, который всё ещё имел немало шансов заклинить японскую военную машину путём ссыпания в её работающий механизм целых вагонов гравия, даже не песка!
На сём свою задачу я и посчитал исполненной до конца, после чего начал намекать на то, что нас с папа́ хорошо бы отпустить домой — к любящей семье и всяким приятным излишествам, которых в Порт-Артуре уже было не сыскать. Тем более что все прочие подарки мы уже раздали. Медикам — медиково, пехоте — пехотное, морякам — головную боль в виде катеров и прилагающихся к ним инструкторов, которым вплоть до завершения войны отныне предстояло отрабатывать здесь своё тройное жалование.
Нас же с отцом впереди ещё ждали горы проблем, связанных с забастовками на наших заводах, что случились в наше отсутствие, а также не меньшее количество невзгод, связанных с пробиванием казённых заказов, дабы не выделяться на общем фоне желающих погреть руки на начавшейся войне. Деньги-то всё равно будут потрачены очень немалые. Это к гадалке не ходи. И уж лучше пусть немалая их часть попадёт в наш карман, чем к каким-то там проходимцам. Ну и главная афёра этого года, конечно! Вырывание из рук французского капитала очень, прямо очень вкусных активов, что покуда зависли в статусе «ничьи», находясь под внешним управлением банкиров из-за огромных накопившихся задолженностей, но ещё не отторгнутых ими окончательно у прежних владельцев.
К тому же, когда бы ещё, как не во времена войны, мне было продолжать пропихивать в армию всевозможную моторную технику! Особенно учитывая тот факт, что весной прошлого года нам в «смотрящие» пропихнули не кого иного, как великого князя Михаила Александровича. Последнего живого родного брата царя!
Нет, так-то я изначально понимал, что кому чужому столь великие в перспективе деньги Николай II в руки не