Я поклонился, не доверяя своему голосу, чтобы ответить. Всё происходящее казалось сном — странным сном, от которого я мог в любой момент пробудиться.
— Мне нужно идти, — сказал император, глядя на часы. — Официальная встреча с послами через полчаса. Но я хотел, чтобы ты знал правду. Ты заслуживаешь её.
Он поднялся, и я тоже встал.
— До встречи на приёме, мой сын.
Когда я вышел из кабинета, Виктор встретил меня обеспокоенным взглядом.
— Что случилось? Ты выглядишь так, словно увидел призрака.
— Хуже, — тихо ответил я. — Намного хуже.
Глава 4
Экипаж мерно покачивался на ухабах дороги, ведущей от загородной императорской резиденции к Петербургу. Сквозь окна пробивались последние лучи закатного солнца. Я молчал, всё ещё пытаясь осмыслить произошедшее. Медальон с портретом матери жёг карман.
Виктор сидел напротив, терпеливо ожидая, когда я заговорю первым. Его выдержка всегда впечатляла меня, но сегодня даже он не мог полностью скрыть беспокойство.
— Ну что ж, — наконец нарушил я тишину, — похоже, теперь мне придется носить другую фамилию.
— Романов, — произнёс Виктор, словно пробуя слово на вкус, — звучит не хуже, чем Темников. Но, полагаю, дело не в фамилии.
— Именно, — я усмехнулся. — Дело в том, что через неделю я стану четвёртым принцем империи. Довольно неожиданный поворот, не находишь?
Виктор прищурился, изучая моё лицо.
— Как ты сам к этому относишься?
Я посмотрел в окно на проносящиеся мимо поля и рощи. Солнце почти скрылось за горизонтом, и первые звёзды уже проступали на потемневшем небе.
— Что бы ты почувствовал, узнав, что вся твоя жизнь была основана на чужой лжи? — спросил я, не отрывая взгляда от окна. — А теперь император словно хочет повесить на меня мишень.
— Не знаю, — честно ответил Виктор. — Но я знаю, что человека определяют не обстоятельства рождения, а его решения и поступки.
Я повернулся к нему и улыбнулся.
— И как давно ты стал философом?
— Примерно с тех пор, как ты перестал быть саркастичным говнюком, — парировал он с полуулыбкой.
Мы оба рассмеялись, и напряжение немного спало.
— Серьёзно, Максим, — продолжил Виктор, — это меняет многое. Твои враги станут осторожнее, но и новых появится предостаточно. Особенно среди тех, кто поддерживает остальных принцев.
— Аврора Сергеевна, моя так называемая тетя, — я произнёс это имя с отвращением. — Она уже влияет на всех трёх принцев. Новость о четвёртом наследнике разрушит её тщательно выстроенные планы.
— Она не из тех, кто сдаётся без боя, — кивнул Виктор. — Нужно готовиться к худшему.
Я вынул медальон из кармана и раскрыл его, снова взглянув на лицо матери. Теперь, зная правду, я видел в этом портрете то, чего не замечал раньше — тонкую ауру, словно она принадлежала иному миру. Что ж, теперь я знал, что так и было.
— Знаешь, — я захлопнул медальон, — было сложно подумать, что Николай Владимирович мне неродной отец. Несмотря на его отстраненность, он все же относился ко мне, будто я, действительно, его сын.
— Что ты будешь делать с новым статусом? — спросил Виктор, перейдя к практическим вопросам.
— То же, что и всегда, — я убрал медальон обратно в карман. — Защищать империю от внутренних и внешних угроз. Просто теперь у меня будет больше власти и ресурсов для этого. И, разумеется, больше врагов.
— А как насчёт Варвары? — осторожно спросил Виктор. — Статус принца меняет и твои возможности в личной жизни.
Я нахмурился. Об этом я ещё не успел подумать. Действительно, принцы обычно женились по политическим соображениям. Но времена менялись, да и императору в его положении было трудно диктовать что-либо своему только что признанному сыну.
— Она должна знать правду, — решительно ответил я. — Остальное решу по мере поступления. Я не позволю чужим представлениям о том, что «положено», определять мою жизнь.
Виктор удовлетворённо кивнул.
— Рад, что ты остаёшься собой, несмотря на всё это.
— Поменялся мой титул, а не я сам, — я пожал плечами. — К тому же, новое положение даст нам преимущество в борьбе с «Обществом» и их покровителями. Аврора Сергеевна должна понять, что со мной лучше сотрудничать, чем враждовать.
— Думаешь, она способна это понять? — скептически заметил Виктор.
— Нет, — я усмехнулся. — Но я должен дать ей шанс перед тем, как начать полномасштабную войну. Это называется благородством, слышал о таком?
— Да, чаще от жертв, прежде, чем они отправятся на тот свет, — многозначительно вздохнул мой друг.
* * *
В мастерской Варвары горел свет, хотя был уже поздний вечер. Я знал, что она часто работала допоздна, когда увлекалась новой идеей, и сегодня это было мне на руку. Разговор, который предстоял, я не хотел откладывать.
Постучав в дверь, я услышал знакомый голос: «Входите, открыто!». Варвара сидела за рабочим столом, окружённая десятками чертежей и мелких металлических деталей. Её тонкие пальцы ловко манипулировали пинцетом, устанавливая крохотный кристалл в какое-то устройство.
— Максим! — она подняла голову и улыбнулась. — Не ожидала тебя сегодня. Случилось что-то срочное?
— Можно и так сказать, — я закрыл за собой дверь и подошёл ближе. — Но закончи сначала, что делаешь. Не хочу, чтобы из-за меня пострадал твой эксперимент.
Варвара внимательно посмотрела мне в глаза, отложила инструменты и накрыла своё устройство тканью.
— Что-то серьёзное, — констатировала она. — Ты выглядишь обеспокоенным.
— Наблюдательна, как всегда, — я улыбнулся, но чувствовал, что улыбка вышла не такой лёгкой, как обычно. — У меня была аудиенция у императора.
— И что же Его Величество хотел от тебя на этот раз? — она указала на кресло в углу мастерской. — Присаживайся. Выглядишь так, будто тебе нужно это сказать сидя, а то вон весь побледнел.
Я последовал её совету и сел, собираясь с мыслями.
— Варвара, то, что я скажу, изменит многое. Не только для меня, но и для нас обоих.
Она напряглась, взгляд стал настороженным.
— Звучит почти как предложение, — нервно улыбнулась она.