— Отодвинем камень и нападём на хеттов!
— А они в это время лысого будут гонять? — Кузнец не понял метафоры, но горячность его поведения привлекла внимание Арами.
— Хурре, — окрик стегнул словно кнутом, — ты что кричишь? Задумал недоброе? — Нависая над нами с лошади, Арами сверлил взглядом. «Только промолчи», — беззвучно просил про себя. В этот раз Этаби не подвёл, даже выдержал грязное хеттское ругательство, сравнивающее мать хуррита с «ослицей, доступной любому ослу». Я вспотел за ту минуту, что Арами сыпал оскорблениями. Вены на шее хуррита вздулись, мне даже показалось, что слышу, как рвутся его жилы в попытке обуздать свой гнев. На наше счастье, Арами воспринял молчание хуррита за покорность и проследовал дальше, громко понося на чём свет стоит «никчёмный народ хурре».
— Он мой, я сделаю, как ты сказал, — прошептал Этаби, едва хетт переключил внимание на других рабов.
— Помни, вы не пытаетесь выйти, пока не услышите шум схватки, — напомнил своему нетерпеливому другу. В Этаби произошла странная перемена — я узнал взгляд обречённого хищника. Мат в адрес матери для всех народов страшное оскорбление. Но для хурритов мать являлась чем-то на уровне богини, а хетт использовал самое страшное ругательство. Побег, дальнейшая жизнь, принципы воина — всё для Этаби отошло на второй план. Свод законов хурре требовал мести, а оскорбления в адрес матери смываются только с кровью виновного.
— Он твой, и ты вырвешь ему сердце. Только прошу тебя, брат, не сорви нам побег.
— Не сорву, сделаю, как ты сказал. Иди, тебе пора, мы привлекаем внимание, — хуррит словно повзрослел на целую жизнь за последние две минуты. Обняв своего друга, похлопав его по плечам, вернулся к своей группе. Уичин предлагал заручиться помощью рабов из нашей группы, но я отверг эту идею. Для ликвидации нашей стражи они мне не нужны. А потом уже будут и так помогать. Не было гарантий, что среди них не окажется раб, склонный к предательству, надеясь на поблажку у хеттов. Большинство провалившихся восстаний в истории человечества происходили по причине предательства: всегда находится тот, кто хочет извлечь выгоду, предав товарищей.
День тянулся невероятно долго, словно издеваясь над нашими натянутыми как струна нервами. Встречаясь взглядом с Элсой или Уичином, улыбался уголками губ, подбадривая товарищей. В случае неудачной попытки никто не будет нас наказывать ухудшением содержания или увеличением срока. Просто убьют, а трупы сбросят в реку: в каменоломнях Арами сам судья и сам же палач.
Во время ужина не стал разговаривать с Этаби, чтобы не привлекать лишнего внимания. Хуррит ужинал в одиночестве, зная его буйный нрав, никто из рабов не желал сближения. А вот хетты были оживлены — днём пришли три повозки с продуктами. Они же увезли в Хаттуш готовые скульптуры и гранитные блоки.
Не знаю, как хеттские правила относились к спиртному, но сегодня большинство хеттов было навеселе. Уже перед сумерками, подвыпившему Арами показалось, что один из рабов собирается бежать. Бедняга спустился к реке напиться, не довольствуясь снегом. Снегопада не было уже три дня и чистый снег трудно было найти.
Сорвав с плеча ближайшего стражника лук, арами выпустил стрелу. Раб, пронзённый стрелой, зашатался и упал в воду. Дважды течение ударило его камни, прежде чем уволокло в южном направлении.
— Арт, — голос Арами не предвещал хорошего. Сегодня мы припозднились с ужином и уже собирались идти отдыхать.
— Говорят, ты великий воин, — рыгнув Арами обдал меня запахом пива. — так вот великий воин Арт, стань на колени или получишь стрелу, — отступив на пару шагов, хетт натянул лук. Трёхгранное жало смотрело мне прямо в лицо: Арами слегка пошатывался, но тетиву не отпускал. «Успею или нет», — стать на колени перед пьяным ублюдком не позволяла честь офицера. С момента своего возмужания всегда знал, что смерть неизбежна. А с философией хуррита «жить, словно ты уже умер» совсем перестал бояться смерти.
«Извини, Ада», — подумал про себя, начиная медленно сгибать колени для прыжка. Сильная рука придавила меня так, что я буквально припечатал коленями грязный снег:
— Сегодня ты великий воин, — Этаби держал руку на плече, не давая мне подняться. Удовлетворённый Арами пустил стрелу в сторону реки, передав лук хозяину.
— Ты прав, хурре, хоть тебя и родила доступная ослица. Не забывайте об этом, не забывайте, — слегка пошатываясь, хетт зашагал в сторону «казармы». Рука Этаби непроизвольно дёрнулась, но хуррит совладал с собой. Потеряв интерес, за Арами потянулись остальные хетты.
— Что ты делаешь тварь? — прошипел вне себя от злости.
— Спасаю план побега, — хуррит помог встать, — мне было труднее, чем тебе, он дважды оскорбил мою мать. Но ты видишь, я проглотил эту обиду, чтобы побег удался. Буду ждать ночью шума снаружи, — круто развернувшись, Этаби зашагал в сторону пещеры.
Злость быстро отпустила меня, в глубине души я был безмерно благодарен хурриту, спасшему мне жизнь. Мож, ет я и успел бы нанести травму Арами, но рядом была стража. Да и стрела могла меня опередить. Поддайся я злости и порыву — мой труп сейчас несли бы воды речушки. Своевременное вмешательство Этаби спасло мне жизнь, спасло план побега и оставляло возможность для мести.
Элса и Уичин также оказались свидетелями, но находились они дальше. Оба были безмерно благодарны хурриту, так удачно и своевременно вмешавшемуся в дело.
— Спать, — слегка захмелевшие хетты вспомнили, что уже сумерки. Нас всегда загоняли спать засветло, когда легко всех пересчитать. Но сегодня подсчёта не было, гуртом разогнав нас по своим местам, стража заняла свои места.
Наступила ночь, у костра наших стражников было не четыре, а порядка десяти человек. Громкие весёлые голоса и взрывы смеха свидетельствовали о распитии спиртного. Только глубоко за полночь у костра остались четверо, остальные ушли в казарму. Видимо, Арами уже спал, хетты слишком вольно себя вели.
Периодически выглядывая, ждал, пока повторится картина вчерашней и позавчерашней ночи. Как назло, разговоры у костра не прекращались, все четверо участвовали в обсуждении темы предстоящей войны. Отдельные обрывки разговора прекрасно слышались, настолько разгорячились хетты, обсуждая предстоящую войну.
— Не спят? — периодически интересовался Уичин. Получив отрицательный ответ, мелухх закатывал глаза к небу, от чего в темноте блестели белки его глаз. Я уже практически потерял надежду, когда разговоры у костра стихли. Подождав минут двадцать, осторожно приподнял полог: спящих