Отчаялся выяснить, где может находиться Ада, когда услышал, как меня окликнул седобородый старец:
— Если будешь здесь до праздника Достам Кам, увидишь богиню — она освятит праздник.
Достам Кам был праздником единения хеттов, и приходился он на первый день лунного календаря, означавшего начало зимы. Именно в этот день, по преданию, хетты спаслись от полного истребления, перехитрив своего врага.
Дальнейшее не стал слушать — старик даже сплюнул себе под ноги, вероятно удивляясь молодёжи, что не чтит стариков и не умиляется от старых преданий. Главное я узнал — праздник Достам Кам был через десять дней, времени достаточно, чтобы разработать план по спасению.
Что меня реально удивило, так это наличие в Хаттуше закусочных. Именно закусочных, потому что деревянный столик, за которым можно было съесть лепёшку и выпить молока, нельзя было назвать иначе. Этаби съел три порции — хозяин «закусочной» на наших глазах вытаскивал лепёшки из печи, а молоко наливал из кувшина. Мне хватило одной порции и молока из блюдца вместимостью почти литр. Кузнец, лишь умяв три лепёшки и две порции молока, довольно рыгнул. После оплаты одно ше, разменных денег не осталось. Всё остальное было номиналов в сикль, пит сикль и апогей — ит сикль.
На мой вопрос, где можно разменять сикль, глаза торговца загорелись, но в его кошеле монет было мало.
— Как увидишь эсора, иди к нему, у них всегда есть да поразит их всех Ишкур, — зло пробормотал мужчина, теряя к нам интерес. Ишкур, если мне не изменяет память, был Богом Грозы. Оставалось найти этого эсора, разрази его гром — как искать того, кого ты не знаешь? Оказалось всё довольно просто — первый же встречный направил меня к рынку, усмехнувшись на мой вопрос.
— Узнаешь, сразу узнаешь, эсоров все узнают, — оборванец почти открыто смеялся надо мной. Этаби поднял огромные ручищи — мужчинку сдуло, словно унесло ветром.
Эсора я действительно узнал — трудно не выделить из толпы человека с тюрбаном на голове и одетого не в тунику или плащ, как все хетты, а в халат. Первая ассоциация была с цыганами, второе, что пришло на ум — барыга. Эсору было порядка пятидесяти лет — тёмное смуглое лицо было в морщинах, жидкая белая борода делала его похожим на козла. Было в этом человеке что-то отталкивающее, словно он обыграл тебя в напёрсток и откровенно глумится.
Эсор сидел на камне у входа в рынок: на грубо сколоченном столе валялись вытесанные фигурки из камня, одна из которых привлекла моё внимание. Фигурка явно была женская — красной краски у эсора не нашлось, волосы были подкрашены кровью. Покачиваясь на своём камне, старик напевал под нос — полуприкрытые глаза зорко следили за всеми вокруг. Подойдя к эсору, вытащил сикль:
— Поменять на ше? — мгновенно оживился козлобородый. От его расслабленности не осталось следа — теперь он напоминал кошку перед броском. Глаза буквально отсканировали меня и расширились, задержавшись на фигуре хуррита.
— Поменяй, — выхватив сикль из моих рук, эсор проверил её на зуб, после плюнув, растёр о полу халата. Монета буквально испарилась, я не успел заметить куда он спрятал. Вместо неё, из необъятных просторов засаленного халата на свет появилась стопочка медных ше.
Пересчитав ше, поднял глаза на эсора:
— Этого мало, — меняла выдал мне восемнадцать монеток, хотя в одном сикле минимум двадцать. Курс обмена был плавающий, Саленко по моей просьбе это выяснял. За один сикль давали двадцать два — двадцать три ше.
— Сикль больше не стоит, — голос эсора завораживал, мягкий, вкрадчивый и душевный. Так делали цыганки на вокзалах: заговаривали зубы и отнимали последнее.
— Верни мой сикль, — отодвинул стопку ше.
— Ты не из этих мест, — я различил угрозу в голосе эсора. Боковым зрением заметил, как несколько человек направилось к нам.
— Этаби, — хуррит понял с полуслова: загородив подход ко мне, он скрестил руки на груди. «Вышибалы» трезво оценили шансы, мускулы кузнеца бугрились как натянутые канаты. Оценил ситуацию и эсор, выудив из глубин своего халата три монетки.
— Это из уважения к твоему воину, не встречал среди хеттов таких могучих.
— Почему вас все не любят? — на мой вопрос эсор усмехнулся:
— Не любят, но без нас не могут.
— Что вы за племя? — Слово народ я не смог произнести, старик производил неприятное впечатление.
— Мы те, кто везде. Приносим знания, но нас не любят, боятся и без нас не могут, — козлобородого понесло. Его подручные, убедившись, что контакт наладился, довольные вернулись к прерванной беседе — речь шла о Инанне. Причём эти ребята были её явными почитателями. Посетителей на рынке было мало — редкие мужчины проходили мимо нас, одарив неприязненным взглядом.
— Видишь, как они смотрят? — эсора, похоже, не очень заботили взгляды местных. — Но когда надо узнать о судьбе, одолжить ше или сикль — они идут к нам. Мы умнее, мы живём лучше — поэтому они нас не любят. Но ты не из этих мест, ты не хетт, я видел таких светлых, как ты, они поклонялись солнцу.
— Мы уходим, — забрав свои двадцать один ше, потерял желание к общению с этим типом.
— Ты ещё придёшь, — захихикал старикашка, — у тебя есть вопросы, у меня есть ответы. Один ответ — один ше.
«Мразь ростовщическая, тварина, задушить бы тебя там же», — сыпал мыслено эпитетами и угрозами. Но кое в чём старик был прав — у меня были вопросы, но задавать их ему я не хотел.
Узнав, что праздник Достам Кам черездесять дней, у меня созрел план спасения Ады. Точнее концовка плана была — вырвать её из рук хеттов и ускакать. План созрел, когда в городе увидел лошадей на продажу — здесь они были дорогие, в Кулише стоили вдвое дешевле. План пока был только в общих чертах и был связан с этим хеттским праздником, оставалось продумать детали.
Мы заранее купим трёх лощадей, Этаби будет ждать наготове, а я, используя пистолет, отобью Аду. Выстрелы приведут к панике, начнётся неразбериха и хаос, что должно помочь нам скрыться. Главное — вырваться из города до того, как стража закроет ворота, а там уже мы помчим на восток к хурритам. Присутствие Этаби давало беспрепятственный пропуск на земли